Provider of in-depth & balanced analysis on hot issues around the world

Read in English	한국어로 읽기	Leer en español
Gap
In Deutsch lesen	اقرأ بالعربية	Lire en français

На протяжении последних десяти лет, мир наблюдает за тем, как из Восточного Туркистана – оккупированной территории, которую Китай называет “Синьцзян-Уйгурским автономным районом” – появляются все новые доказательства существования лагерей принудительного содержания, насильственной стерилизации, разделения семей, религиозных и культурных преследований, изъятия органов, принудительного труда и высокотехнологичного надзора. Эти зверства, направленные против Уйгуров и других тюркских народов, заставили правительства многих стран, включая США, признать действия Китая геноцидом, ООН же признала их преступлением против челночества. Геноцид уйгуров, казахов, киргизов и других тюркских народов расценивается как нарушение прав человека или симптом авторитарного произвола. Такая трактовка скрывает первопричину проблемы: незаконную оккупацию и продолжающуюся колонизацию Восточного Туркестана Китаем. Чтобы покончить с геноцидом, добиться прочного мира и обеспечить справедливость для восточно-туркестанского народа, мир должен признать то, что речь идет не о правах человека или религиозных преследованиях, а о колониальном кризисе. Как и любой колониальный проект, он нуждается не в реформах, а в полном прекращении. Восточный Туркестан, родина уйгуров, казахов, киргизов и других тюркских народов, обладает давней и самобытной историей государственности, культуры и идентичности, отличной от китайской. Хотя маньчжурская империя Цин оккупировала эту территорию в 1759 году, её контроль над Восточным Туркестаном никогда не был ни непрерывным, ни добровольным. Народы Восточного Туркестана постоянно сопротивлялись — между 1759 и 1864 годами они подняли 42 восстания и добились восстановления независимости в виде государства Йеттишехер (1864–1877), прежде чем Цинская империя вновь захватила регион в декабре 1877 года. В 1884 году Пекин переименовал страну в “Синьцзян” (что означает “Новая Территория”) – колониальный термин, введенный для нормализации завоевания, а китайские переселенцы получали поддержку в рамках политики изменения демографического баланса в регионе. Это были не просто административные меры – это были просчитанные шаги в построении колониального режима. Тем не менее народ Восточного Туркестана продолжал сопротивляться оккупации и стремился восстановить свою независимость. Народ Восточного Туркестана дважды объявлял свою независимость в XX веке - в 1993 и в 1994 годах – создав Восточно-Туркестанскую Республику. Обе республики просуществовали не долго, подорванные геополитическими маневрами и военной агрессией. В 1949, после прихода к власти Коммунистической партии Китая (КПК), Народно-освободительная армия Китая (НОАК) вторглась в Восточный Туркестан при поддержке Советского Союза. Под предлогом “мирного освобождения” НОАК ликвидировала суверенитет Восточного Туркестана и установила колониальный режим, который сохраняется до сих пор. С тех пор Пекин реализует долгосрочные стратегии, чтобы уничтожить национальную идентичность Восточного Туркистана и внедрить нацию в свой проект построения нации, ориентированный на ханьцев. Эти стратегии включают в себя массовое заселение колонистов ханьцами, криминализацию истории и идентичности Восточного Туркестана, подавление культурных и религиозных свобод, ликвидацию местных институтов и жесткое подавление инакомыслия. Хотя некоторые наблюдатели называют эту политику “ассимиляцией”, такая формулировка преуменьшает масштабы и жёсткость действий Китая. Это не культурная интеграция – это национальное уничтожение и демографическое замещение. Продолжающийся геноцид уйгуров – последний этап в кампании, длящейся десятилетиями. Она вышла за рамки политических репрессий и превратилась в полномасштабную попытку физического, культурного и психологического уничтожения восточно-туркестанской нации. Миллионы уйгуров, казахов, киргизов и других тюркских народов были произвольно помещены в лагеря принудительного содержания, где их подвергают идеологической обработке, пыткам, сексуальному насилию и принудительному труду. Более того, эксперты предполагают, что ежегодно от 25.000 до 50.000 уйгуров убивают только ради их органов. Уйгурских и других тюркских женщин насильственно стерилизуют или заставляют делать аборты, чтобы предотвратить рождение новых поколений. Более миллиона уйгурских и тюркских детей были разлучены со своими семьями и помещены в государственные школы-интернаты, призванные лишить их культурных и языковых связей. Более 16.000 мечетей, кладбищ и исторических мест были уничтожены, а преподавание уйгурского и других тюркских языков было исключено из государственного образования. Согласно международному праву, подобные действия соответствуют критериям, изложенным в Конвенции ООН о Геноциде. Кампания Китая отвечает всем пяти пунктам, определяемым как геноцид. Они включают в себя: убийства членов группы путем казней, массовые убийства, смерти в результате пыток, пренебрежение условиями содержания в лагерях принудительного содержания и систематическое изъятие органов. Она также предполагает нанесение серьезного телесного или психологического вреда, посредством принудительного труда, идеологической обработки, физического и сексуального насилия, а также длительной психологической травмы. Китайский режим намеренно создавал условия жизни, рассчитанные на физическое уничтожение группы, включая массовое изолирование людей, слежку, принудительное разделение семей и лишение доступа к основным потребностям. Кроме того, Китай ввел меры, направленные на предотвращение деторождения, такие как аборты, принудительная стерилизация, политика предотвращения рождаемости и разрушение уйгурских семейных структур. Наконец, власти насильственно перевели детей из одной группы в другую, изъяв более миллиона уйгурских и других тюркских детей из их семей и поместив их в китайские государственные интернаты и детские дома. Что делает этот геноцид еще более жестоким, так это его бюрократическая и технологическая изощренность. КПК использует слежку с помощью искусственного интеллекта, сбор биометрических данных и “большие данные” для мониторинга и контроля всех аспектов жизни жителей Восточного Туркестана. Геноцид в Восточном Туркестане совершается не с помощью бомб или массовых захоронений, а с помощью камер распознавания лиц, QR-кодов, приложений «предиктивной полиции», принудительной стерилизации, принудительных абортов, сбора органов и крематориев, чтобы скрыть улики. Ответ кроется не только в идеологии, но и в геополитическом расчете. Восточный Туркестан занимает центральное место в глобальных амбициях Пекина. Он служит стратегическим стержнем инициативы «Один пояс - один путь», с помощью которой Китай стремится перестроить глобальную торговлю и влияние. Более 60 процентов сухопутной торговли Китая проходит через этот регион. Богатый нефтью, природным газом, золотом, литием и редкоземельными элементами Восточный Туркестан — является не только торговым коридором, но и ресурсной базой, необходимой для промышленной экономики Китая. Китайская стратегия давно рассматривала Восточный Туркестан как буфер, защищающий Китай от предполагаемых угроз с запада и севера. Эта логика продолжает определять подход Пекина и сегодня: оккупация Восточного Туркестана играет центральную роль в продвижении геополитических амбиций Китая, включая контроль над важнейшими объектами инфраструктуры, доступ к Центральной Азии и стабильность всей колониальной системы в целом. Уничтожение Восточного Туркестана связанно не с внутренней безопасностью, а с имперской консолидацией и экспансией. Поэтому геноцид уйгуров — это не внутренняя или региональная, а международная проблема. Она уходит корнями в колониальную модель господства, которая имеет широкие последствия для глобальной безопасности, торговли и прав человека. Тем не менее, международное сообщество по-прежнему рассматривает ситуацию в Восточном Туркестане как внутреннее дело Китая, несмотря на осуждение совершаемых там преступлений. Это противотечение лежит в основе глобальной неспособности остановить геноцид. Сводя проблему лишь к вопросам «прав человека» или «религиозных репрессий», мировые лидеры умалчивают о главном: Восточный Туркестан — это оккупированная страна, а уйгуры — не просто «этническое меньшинство», а целый народ, находящийся под властью оккупанта. Подобное упрощение играет на руку Пекину, позволяя ему прикрываться принципами суверенитета и невмешательства, чтобы уклониться от ответственности. На деле же Китай использует риторику суверенитета как инструмент для легитимизации колониального господства. Это извращение международных норм требует ясного и решительного опровержения. Решение проблемы геноцида уйгуров требует изменения глобального мышления. Во-первых, Восточный Туркестан должен быть признан оккупированной страной, а право его народа на внешнее самоопределение должно быть утверждено в соответствии с международным правом. Устав ООН, Международный пакт о гражданских и политических правах и другие правовые акты подтверждают право всех народов самостоятельно определять свой политический статус. Уйгуры и другие тюркские народы не выбирали быть частью Китая; их порабощение было навязано военной оккупацией, демографической инженерией, систематическими репрессиями и кампанией культурного и национального уничтожения - не интеграцией и не сосуществованием, а именно уничтожением. Во-вторых, геноцид следует рассматривать не как отдельный эпизод репрессий, а как часть масштабного колониального проекта. Это подразумевает признание массового порабощения, демографической инженерии, физического и культурного уничтожения, как основных инструментов колониального господства. Усилия по устранению этих нарушений должны сопровождаться политическими действиями, направленными на прекращение незаконной оккупации Восточного Туркестана Китаем. В-третьих, голоса организацией и лидеров Восточного Туркестана должны быть включены в международные дискуссии о будущем нации. Правительство Восточного Туркестана, находящееся в изгнании, а также правозащитные группы и общины диаспоры десятилетиями призывают к признанию, справедливости и деколонизации. Без их участия невозможно ни одно по-настоящему серьёзное решение. Это включает поддержку дела Восточного Туркестана в Международном уголовном суде и подачу дополнительных исков в Международный суд ООН, введение санкций против китайских чиновников и организаций, причастных к геноциду, а также содействие расследованиям на основании принципа универсальной юрисдикции в национальных судах. Неспособность международного сообщества остановить геноцид в Восточном Туркестане – это не просто неспособность воли, это неспособность принципа. До тех пор пока правительства, СМИ и международные институты будут продолжать называть это внутренней проблемой Китая, геноцид будет продолжаться. Лишь осознав происходящее как кризис оккупации, колонизации и борьбы за национальное выживание, можно увидеть ясный путь к справедливости.

This work is licensed under the Creative Commons Attribution-Non Commercial 4.0 International License (CC BY-NC 4.0) https://creativecommons.org/licenses/by-nc/4.0/