Provider of in-depth & balanced analysis on hot issues around the world

Read in English	한국어로 읽기	Leer en español
Gap
In Deutsch lesen	اقرأ بالعربية	Lire en français

Прошло шесть месяцев с тех пор, как группировка Хаят Тахрир аш-Шам [1] под руководством Абу Мухаммада аль-Джулани (известного сейчас как Ахмед аш-Шараа) взяла власть в Сирии. Немногим ранее в другом полушарии Дональд Трамп победил на президентских выборах в США и весь мир устремил свое внимание на то, какой в реальности будет внешняя политика нового хозяина Белого Дома. Внимательнее других на него смотрели новые сирийские власти, которые прекрасно понимали, что от политики Трампа в отношении их страны будет во многом зависеть их будущее и будущее Сирии. Вместе в тем после шести месяцев у власти, несмотря на определенные усилия, новое сирийское руководство до сих пор не смогло фундаментально решить ключевые социально-экономические проблемы в стране, вопросы разоружения и интеграции вооруженных формирований в единую армию, восстановить эффективный контроль над границами и оружием, обеспечить внутреннюю безопасность всех, включая меньшинства, и запустить по-настоящему инклюзивный переходный политический процесс. Конечно, всего этого крайне сложно добиться, учитывая, что внешние акторы играют в этих вопросах одну из ключевых ролей. И поэтому события последних недель, в особенности шаги со стороны США, очень важны для Сирии и региона. Предлагаем разобраться, какие последствия ослабления санкций США могут быть для Дамаска, Ближневосточного региона и России.

Ослабление американских санкций

13 мая во время своего ближневосточного турне президент США Дональд Трамп заявил о намерении запустить процесс снятия всех санкций с Сирии, что стало довольно неожиданным шагом, так как даже внутри самой администрации президента не было единства на этот счет. В свою очередь и для Дамаска, и для других региональных игроков это заявление стало долгожданным шагом со стороны Вашингтона. Позднее, 23 мая, Управление по контролю за иностранными активами Министерства финансов США (OFAC) выпустило Генеральную Лицензию по Сирии (GL) 25 (ГЛ 25), которая запустила процесс ослабления санкций в соответствии с заявлением Трампа. В частности, были разрешены все транзакции с Сирией и правительством Сирии, запрещенные Положением о санкциях в отношении этой страны, что фактически ослабляет существовавшие ограничения. Здесь стоит отметить, что с 6 января 2025 г. уже действовала Генеральная Лицензия 24 сроком на шесть месяцев, которая авторизовала некоторые ранее запрещенные транзакции с правительством и Центральным Банком Сирии. По сути, ГЛ 25 расширила санкционные послабления, которые были начаты еще на исходе администрации Дж. Байдена. Помимо ГЛ 25, Госдепартамент США приостановил санкции, предусмотренные Актом Цезаря, на 180 дней, что, по задумке Вашингтона, призвано простимулировать иностранных партнеров, союзников США и региональных игроков начать экономическое и финансовое взаимодействие с новыми властями Сирии. Однако их временное приостановление на шесть месяцев указывает на поэтапный подход к снятию ограничений. Вместе с тем санкционные послабления не столь просты и однозначны. Во-первых, с 1979 г. в отношении Сирии было введено множество санкций, включая как исполнительные указы президента, так и одобренные Конгрессом законы. Это делает полную отмену санкций непростым и небыстрым процессом, поскольку некоторые из них потребуют одобрения Конгресса. Во-вторых, не все ограничения сняты. Кроме того, администрация Трампа довольно легко и быстро их может вернуть. Вместо того, чтобы полностью отменить основополагающие санкционные законы, OFAC выпустило Генеральную Лицензию. Это означает, что если новые сирийские власти не преуспеют в деле изгнания иностранных боевиков, борьбы с терроризмом и в обеспечении безопасности религиозных и этнических меньшинств, то OFAC может просто отозвать ГЛ 25, что вернет существовавшие ранее ограничения. Таким же образом Госдепартамент может не продлить приостановленное на 180 дней действие Акта Цезаря. Очевидно, что США будут следить за развитием обстановки в Сирии и за прогрессом в действиях новых властей. Таким образом, ГЛ 25 и приостановка действия Акта Цезаря следует рассматривать не просто как подарок со стороны Трампа, но и как рычаг влияния США на новые сирийские власти. В-третьих, в обмен на снятие санкций Трамп ожидает от новых сирийских властей довольно проблематичных для них самих шагов. Так, в ходе неожиданной встречи с новым президентом Сирии 14 мая глава Белого Дома призвал его нормализовать отношения с Израилем (потенциально через присоединение к Авраамским соглашениям или заключение новой сделки). Это весьма сложный шаг, поскольку он, скорее всего, вызовет негативную реакцию со стороны радикалов внутри ХТШ, да и среди рядовых граждан в стране, что в итоге может спровоцировать новую эскалацию в Сирии. Трамп также призвал очистить ряды сирийских военных от иностранных боевиков и террористов. Эта просьба также проблематична, поскольку Джулани все еще полагается на них и продолжает продвигать на должности в новой армии. К тому же, избавление от иностранных боевиков и радикалов также может вызвать недовольство и встречные шаги с их стороны, направленные против Джулани и его сторонников. В этой связи новые сирийские власти оказываются в весьма неоднозначной ситуации. Придя к власти и будучи радикальными исламистами и террористами, они начали использовать другой инструментарий, с помощью которого можно решать вопросы своего политического выживания, а именно — снятия прежде всего санкций США и получения внешней финансово-экономической помощи. Для этого им необходимо избавиться от тех, с помощью которых они получили власть в Сирии, и решение этой проблемы лишь вопрос времени.

Что означает ослабление санкций для Сирии?

План Трампа по снятию санкций с Сирии может означать: Во-первых, санкционное послабление придаст больше легитимности новым сирийским властям и увеличит их общественную поддержку. Сирийцы ждут отмены санкций уже много лет. Они ждут улучшения гуманитарной и социально-экономической ситуации, которая лишь ухудшалась с 2020 г., и начала полномасштабного восстановления страны. Решение Трампа дает им надежду, а это в свою очередь увеличивает их поддержку новых сирийских властей. Во-вторых, радикальные исламистские силы в Сирии рассматривают взаимодействие аш-Шараа с Западом как угрозу своим перспективам в Сирии и не только. По их логике, он начал предавать «революционные» и «исламистские» ценности и «продавать» их ради политических и экономических выгод со стороны Запада. Здесь важно упомянуть, что в своей недавней фетве один из салафитских идеологов, Абу Мухаммед аль-Макдиси, обвинил временного президента Сирии Ахмада аш-Шараа (а также тех, кто его поддерживает) как неверного за «отказ от исламского закона в пользу законов рукотворных». Кроме того, ИГИЛ [2] недавно призвал боевиков ХТШ, недовольных политикой нового сирийского правительства, дезертировать. Главная угроза для таких сил заключается в том, что аш-Шараа может в конечном итоге запретить их и физически уничтожить в обмен на полное признание и экономическую поддержку Запада. В то же время сформировавшаяся в Сирии внутренняя «джихадистская оппозиция» власти может оказать определенное влияние на стабильность в стране, учитывая, что правительство до сих пор не контролирует всю территорию и не обладает монополией на оружие/насилие. Как уже говорилось выше, гипотетическая сирийско-израильская нормализация также служит сильным аргументом против аш-Шараа и раздражающим фактором для сторонников жесткой линии в стране, что является проблемой для власти. В-третьих, в то же время Джулани еще больше укрепляет свои позиции. Встреча с президентом США 14 мая подняла его имидж на региональном и глобальном уровнях еще выше. Поддержка со стороны США в виде встречи с Джулани позволяет ему использовать ее против наиболее радикальных своих коллег и постепенно избавляться от них. Финансовая, экономическая, военная помощь Запада и стран Персидского Залива, которую скорее рано, чем поздно получит Дамаск, позволит ему действовать гораздо смелее и жестче против своих самых радикальных оппонентов, в том числе и радикальных исламистов, не боясь потерять поддержку населения. Другими словами, большее международное признание дает аш-Шараа больше внутренней общественной поддержки, что позволяет ему обесценить аргументы радикалов о его нелегитимности и перестать полагаться на них, как на инструмент контроля над ситуацией в стране. В-четвертых, заявление Трампа даст толчок экономической помощи и инвестициям из стран Персидского залива и ЕС в Сирию. После того как 23 мая США опубликовали ГЛ 25, ЕС последовал их примеру и 28 мая принял решение о снятии экономических санкций с Сирии. Стоит отметить, что ЕС также будет следить за развитием ситуации с правами человека в этой стране, и с тем, что связанно с мартовскими событиями на побережье страны. Здесь стоит оговориться, что все потенциальные доноры и инвесторы будут внимательно следить за ситуацией и не спешить вливать огромные средства. Скорее всего, стоит ожидать пошагового подхода. В-пятых, постепенное улучшение гуманитарной и экономической ситуации в конечном итоге приведет к массовому возвращению сирийских беженцев в страну (по данным ООН за ее пределами по-прежнему находятся около 4,5 млн сирийских беженцев и около 7,5 млн внутренне перемещённых лиц в самой Сирии). С одной стороны, это увеличит социально-экономическую нагрузку на сирийское государство, что может создать благоприятную среду для оппозиции и радикальных идей. С другой стороны, это может позволить властям увеличить свою общественную поддержку и получить больше потенциальных кадров для восстановления страны и экономики. Вместе с тем, согласно одному из последних докладов ООН по Сирии, «социальная сплоченность в стране остается хрупкой из-за глубоко укоренившихся этнических противоречий, длительного перемещения/депортации населения и сложной динамики возвращения ВПЛ и беженцев». Конфликт усугубил разногласия между этническими и конфессиональными группами, а недавние изменения в политической обстановке усилили недовольство по поводу политического представительства и инклюзивности, владения землей, доступа к ресурсам и контроля над безопасностью. В этой связи властям Сирии так важно в ближайшее время получить достаточно средств и инструментов для создания устойчивых условий восстановления страны.

Что ждет регион?

Во-первых, страны ССАГПЗ, особенно Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ, станут более активными в Сирии. КСА и ОАЭ попытаются уравновесить турецкое и катарское влияние в Сирии за счет увеличения инвестиций, экономических проектов и поддержки действующих властей. Вполне вероятно, будут снова обсуждаться и реализовываться региональные экономические проекты, нацеленные связать страны региона. Например, возобновление работы Арабского газопровода (Arab Gas Pipeline), тянущегося из Египта через Иорданию и Сирию в Ливан, может улучшить ситуацию с электроснабжением в Сирии и Ливане. Во-вторых, массовое возвращение сирийских беженцев на родину снизит социально-экономическое бремя, лежащее на региональных странах, в первую очередь Турции, Ливана и Иордании, на территориях которых они до сих пор находятся. В-третьих, в Сирию будет поступать больше инвестиций из ЕС, что поможет ускорить ее восстановление и поможет Евросоюзу восстановить свои экономические позиции в Сирии. Экономическое восстановление в Сирии, в свою очередь будет иметь положительный эффект и на Ливане. В-четвертых, существует возможность потенциальных сирийско-израильских переговоров по нормализации отношений. В последние недели обе стороны уже установили прямые контакты и обсуждают вопросы безопасности. Однако стоит упомянуть, что непрямые контакты новых властей Сирии и Израиля начались еще в декабре 2024 г. Проблема здесь заключается в том, как потенциальные противники Джулани будут это использовать, и не вызовет ли израильско-сирийская нормализация (или даже переговоры о ней) дестабилизирующий эффект для Сирии и региона?

Какие перспективы открываются для России?

Во-первых, у Москвы не было крупных экономических интересов и активов в Сирии. В то же время стоит отметить, что ГЛ 25 не допускает сделок, выгодных России, Ирану или Северной Корее (или связанных с передачей или предоставлением товаров, технологий, программного обеспечения, средств, финансирования или услуг этим странам или от них), что ограничивает возможности Москвы по оказанию экономической помощи Сирии. Гипотетически, если США окончательно снимут все ограничения на отношения Сирии с Россией, Москва сможет заключить с Дамаском сделки в оборонной сфере (включая обслуживание советской/российской военной техники), в сфере восстановления промышленности (советских/российских инфраструктурных объектов), в сельскохозяйственной сфере и в сфере образования. Во-вторых, важно также отметить, что поскольку ни план Трампа по снятию санкций с Сирии, ни план ЕС не включают условие о выводе российских военных баз из Сирии (по крайней мере об этом публично не известно), у Москвы остается больше шансов договориться о более выгодных условиях сохранения своих военных объектов в стране. *** Таким образом, можно говорить о том, что санкционные послабления со стороны США и ЕС призваны в первую очередь помочь новым властям Сирии справиться со стоящими перед ними вызовами — плачевное социально-экономическое положение в стране, проблемы с энергоносителями, реформирование и перестройка вооруженных сил, восстановление инфраструктуры, борьба с радикальными исламистами, иностранными боевиками и ИГИЛ, восстановление контроля над всей территорией страны и т.д. Во-вторых, они призваны помочь укрепить политические позиции Дамаска и конкретно аш-Шараа внутри страны с целью проведения насколько это возможно демократического переходного процесса в течение последующих лет. В-третьих, они дают понять всем, кому нужно, что санкции можно снимать, если к власти приходят «правильные люди» и, если они действуют в определенном русле. В-четвертых, эти санкционные послабления по своей сути являются инструментом влияния и давления, а также прямо говорят о взаимосвязи отмены или ослабления санкций с поведением объекта. Процесс снятия ограничений с Сирии прежде всего откроет финансово-экономическую дорогу в эту страну региональным странам, прямо и давно заинтересованным в стабилизации ситуации. Что же касается США и ЕС, складывается впечатление, что никто из них не готов ставить все и идти ва-банк в Сирии, предпочитая поэтапный подход, выжидая как новые власти в Дамаске покажут себя в ближайшие месяцы. Это говорит и о снижающемся интересе Запада к региону, и о возрастающей субъектности и роли региональных акторов. При этом, стоит отметить, что количество вложенных западных или заливных средств в Сирию вряд ли скажется на качестве внутреннего управления, проведения реформ и инклюзивности переходного периода. Конечно, постепенно снимая санкции, Запад пытается создать условия, при которых он будет иметь рычаг давления на сегодняшние власти в Дамаске. Но готов ли будет Запад к тому, что со временем данный рычаг перестанет работать? 1. Хаят Тахрир аш-Шам — террористическая организация, запрещенная в России. 2. ИГИЛ – террористическая организация, запрещенная на территории России.