Provider of in-depth & balanced analysis on hot issues around the world

Read in English	한국어로 읽기	Leer en español
Gap
In Deutsch lesen	اقرأ بالعربية	Lire en français

Мой анализ отношений Южной Кореи с Египтом и их сравнение с Китаем (что является моей академической и исследовательской специализацией) приурочен к празднованию 30-летия установления дипломатических отношений между Египтом и Южной Кореей, которое состоялось 14 апреля 2025 года. Отношения между двумя странами на протяжении последних трех десятилетий постоянно развивались, охватывая различные сферы - политическую, экономическую, культурную и образовательную. История египетско-корейских отношений восходит к 1948 году, когда Египет официально признал независимость Республики Корея. В настоящее время сотрудничество распространяется на сферу развития и рассчитано на ближайшие пять лет, чтобы удовлетворить потребности в устойчивом развитии, способствовать переходу к «зелёной» экономике и расширять проекты по устойчивой инфраструктуре. Особенно важно, что Южная Корея выбрала Египет в качестве стратегического партнёра в рамках своих планов по развитию с 2022 по 2026 год. В то время как Китай активно инвестирует в масштабную инициативу “Один пояс – Один путь”, а Россия использует свои силовые структуры для укрепления присутствия в Африке, Южная Корея сосредотачивается на ином виде “пояса”, связанного с продовольственной безопасностью. Инициатива “Рисовый Пояс”, возглавляемая Южной Кореей, в особенности на африканском континенте, нацелена на увеличение производства риса в странах Африки путем внедрения высокоурожайных сортов риса, предоставления семян, проведения обучающих программ и поддержки систем ирригации. Через партнерства с восемью странами Африки, в особенности с Камеруном, Гамбией, Ганой, Гвинеей-Бисау, Кенией, Сенегалом и Угандой, Южная Корея инвестирует в развитие аграрного потенциала и способствует расширению рисоводства и распределения продукции в развитие аграрного потенциала и расширению рисоводства и распределения продукции в этих и других странах Африки, чтобы укрепить продовольственную безопасность посредством углубления сотрудничества между Южной Кореей и африканскими государствами. Посредством масштабных инициатив, включая официальную помощь в целях развития программы повышения потенциала, передачу технологий и проект “Рисовый пояс”, Южная Корея стремится сократить разрыв в развитии и укрепить свою роль ключевого глобального игрока. С приходом президента США Дональда Трампа на второй срок, после серии торговых войн с Китаем во время его первого срока и увеличения пошлин на китайские товары более чем на 100%, отношения между США и Китаем стали крайне напряженными. Особенно это проявилось в жестком ответе Пекина на действия администрации США: политика зеркальных ответных мер, повышение пошлин на американские товары и продукцию, а также введение торговых ограничений для американских компаний, работающих в Китае, в частности принадлежащих известному бизнесмену Илону Маску. В данной ситуации мы видим, насколько Южная Корея выигрывает от текущей напряженности между китайской и американской сверхдержавами, выступая в роли меньшего игрока в управлении отношениями между ведущими мировыми державами. Именно это подчеркивает Кын Ли - бывший заместитель председателя Национального экономического консультативного совета при президенте Южной Кореи, лауреат Премии Шумпетера 2014 года и автор книги «Китай: технологический скачок и экономическое догоняющее развитие с точки зрения Шумпетера», изданной Oxford University Press в 2022 году. В этой книге Кын Ли анализирует положение Южной Кореи и природу конфликта между Китаем и Соединёнными Штатами, подчеркивая, что южнокорейские компании получают значительную выгоду от торговых и технологических ограничений, введённых США против Китая. Эти меры замедлили «китаизацию» производства и глобальных цепочек добавленной стоимости. Поскольку Южная Корея и Китай производят множество однотипных товаров - потребительская электроника, аккумуляторы, автомобили, суда и другие - снижение доли Китая на американском и западном рынках, по мнению Кын Ли, автоматически означает рост возможностей для Южной Кореи. В частности, западные и американские санкции, направленные против китайского технологического гиганта Huawei, способствовали росту продаж беспроводных систем, производимых Samsung. Аналогичным образом, если китайская промышленность будет испытывать ограниченный доступ к западным технологиям, она, вероятно, обратится к южнокорейским компаниям. Южная Корея стремится воспользоваться этим, реализуя новую стратегию развития партнёрств с Египтом и другими африканскими странами, а также организовав первый саммит «Южная Корея - Африка» в июне 2024 года. Здесь можно провести простое сравнение между ролями Китая и Южной Кореи в развитии африканского континента. Китай в первую очередь сосредотачивается на своей колоссальной финансовой мощи через инициативу «Один пояс - один путь», а также на усилиях по фундаментальному изменению характера африканских стран. Интересно, что Южная Корея, обладая значительными преимуществами, решила также включиться в борьбу за влияние в Африке. Однако Южная Корея стремится уйти от следования китайской модели в Африке. Как было отмечено во время первого саммита «Южная Корея – Африка» в июне 2024 года, Южная Корея выступает в роли моста или канала связи в международном сообществе как ответственная средняя держава, основываясь на собственном опыте развития по сравнению с Китаем. Также отмечается стремление Южной Кореи не позиционировать себя как сильного конкурента Китая или других стран на африканском континенте. Современная история отношений Южной Кореи с Африкой начинается с Корейской войны 25 июня 1950 года, когда в составе сил ООН участвовали подразделения армий Эфиопии и Южной Африки. Среди них было подразделение «Мэхэль Сефари» - гвардия императора Эфиопии, отправленная на поддержку Южной Кореи, несмотря на то, что Эфиопия в то время была одной из беднейших стран мира. Эта помощь Эфиопии способствовала установлению дружеских и особых отношений между двумя странами после окончания войны. В результате этого в Южной Корее был создан офис Африканского союза при посольстве Эфиопии, а правительство Южной Кореи основало мемориальный сад в честь эфиопских солдат, участвовавших в войне на стороне Южной Кореи. Учитывая важность партнёрства с Южной Кореей, президент Ас-Сиси в ходе своего визита в Южную Корею продемонстрировал стремление содействовать углублению участия Южной Кореи в процессе индустриализации Египта, что отражает многообещающие перспективы для разнообразных и ожидаемых египетско-корейских партнёрств. Здесь мы видим приверженность президента Ас-Сиси идее локализации южнокорейских технологий в Египте, что чётко проявилось в проекте по локализации производства южнокорейских железнодорожных вагонов в Египте, в зоне экономического сотрудничества Суэцкого канала. Это направлено на постепенное увеличение доли местного египетского содержания и усиление экспортных возможностей Египта на рынки арабского региона и Африки - через партнёрства с южнокорейским государственным и частным секторами. Таким образом, президент Ас-Сиси стремится воспользоваться южнокорейским опытом в области локализации технологий и привлечения иностранных инвестиций, что способствует созданию около 5 000 рабочих мест для египетской молодёжи в зоне Суэцкого канала, обеспечивая социальный и экономический прогресс в регионе. В области развития Южная Корея активно предоставляет Египту и другим африканским странам гранты через Агентство международного сотрудничества Республики Корея (KOICA), особенно в таких сферах, как: высшее образование, интеллектуальная собственность, профессиональное обучение, информационные технологии, создание электронной системы для государственных закупок, экономическое расширение прав и возможностей женщин и борьба с насилием. В то же время льготное финансирование проектов развития со стороны Южной Кореи разнообразно и охватывает такие направления, как железные дороги, производство вагонов метро, программы передачи знаний и инициативы по повышению потенциала государственных структур. Сотрудничество между Египтом и Южной Кореей усилилось на фоне стратегического партнёрства между двумя странами, особенно после того, как Южная Корея выбрала Египет в качестве своего стратегического партнёра в сфере развития на ближайшие пять лет. Многие южнокорейские проекты в Египте финансируются за счёт льготного кредитования, предоставляемого через Фонд экономического сотрудничества и развития Кореи (KEDCF), являющийся дочерней структурой Экспортно-импортного банка Южной Кореи. Наиболее ярким примером стало соглашение о предоставлении Египту $460 млн в рамках южнокорейского финансирования на реализацию проекта по производству и поставке 40 поездов (320 вагонов) для второй и третьей линий метрополитена Большого Каира. Южнокорейские компании также имеют значительное присутствие в Новой административной столице Коридоре развития Суэцкого канала, особенно Hyundai Rotem в Суэцкой экономической зоне. Группа Hyundai Rotem включает более 14 южнокорейских компаний, работающих в трех основных секторах: поезда и железнодорожное оборудование, военные отрасли, связанные с сухопутными вооружениями, тяжелая техника и оборудование, энергетическая инфраструктура, а также железо и сталь. Она также является ведущей компанией в области современных технологий, связанных с использованием водородного топлива в транспортных средствах и оборудовании. Египетско-южнокорейские отношения разнообразны в различных сферах, не ограничиваясь усилиями по сотрудничеству в области развития между двумя странами, но также охватывая торговлю, инвестиции и культуру, при этом множество южнокорейских компаний инвестируют в Египет в различных областях, таких как технологии, связь, электроника и другие. Во время своего недавнего визита в Южную Корею египетское правительство и президент Египта Абдель-Фаттах ас-Сиси проявили заинтересованность в продвижении сотрудничества с южнокорейской стороной и предоставлении полной поддержки для южнокорейских инвестиций в Египте, охватывающим широкий спектр сфер. Корея является одним из важнейших торговых партнеров Египта в Восточной Азии. Южная Корея также является важным источником передачи промышленного опыта и технологий в Египет. Существует множество потенциальных направлений сотрудничества между Южной Кореей и Египтом в проектах атомной электростанции Дабаа, среди которых наиболее заметными являются: совместное производство в секторе электроники, где египтяне производят корейскую продукцию для Samsung и LG. Более того 90% египетского экспорта электроники осуществляется в сотрудничестве с Южной Кореей. Также существует плодотворное сотрудничество между двумя странами в проектах электротранспорта, опреснения морской воды и развитии железнодорожной инфраструктуры. В 2022 году Южная Корея объявила о предоставлении Египту кредита в размере 1 миллиарда долларов из Фонда южнокорейского сотрудничества в целях развития. Это стало частью усилий Южной Кореи по построению партнерских отношений с Египтом и содействию устойчивому развитию между двумя странами. Это соглашение также направлено на заключение торговых договоров и расширение сотрудничества Южной Кореи с Египтом в сферах экологически чистого транспорта, морского и космического развития. В то же время обе страны согласны в важности преодоления климатического кризиса, особенно после того, как Египет провёл международную климатическую конференцию (COP27) в Шарм-эль-Шейхе. В последние годы Южная Корея стремится к сближению с африканским континентом, особенно с Египтом. Первый саммит Корея-Африка, состоявшийся в начале июня 2024 года, стал исторической вехой, поскольку бывший президент Южной Кореи Юн Сок Ёль и лидеры 48 африканских стран встретились для углубления торговли и экономического сотрудничества. Это привело к проведению саммита Корея-Африка – новой инициативы, запущенной Южной Кореей для поддержки сотрудничества со странами Африки в условиях глобальных вызов, особенно в сфере продовольственной безопасности, климатических проблем и перебоев в цепочках поставок. Учитывая видное положение Египта в Африке, Южная Корея стремилась к установлению стратегического партнерства с Африкой, особенно с Египтом, на основе трех направлений: содействие торговле и инвестициям для достижения экономического развития и противостояния глобальным вызовам, таким как: изменения климата и продовольственная безопасность, продвижение мира, безопасности и сотрудничества на международных форумах. Во время первого саммита Африка-Южная Корея бывший президент Южной Кореи Юн объявил о приверженности страны увеличению помощь в целях развития для Африки, пообещав предоставить 10 миллиардов долларов в течение следующих шести лет. Эта значительная финансовая поддержка подчеркивает интерес Южной Кореи к богатым минеральным ресурсам Африки и ее потенциалу в качестве крупного экспортного рынка. В своём заключительном выступлении бывший президент Юн заявил: «Важный Диалог по полезным ископаемым, инициированный Южной Кореей и Африкой, служит примером стабильной цепочки поставок через взаимовыгодное сотрудничество и способствует устойчивому развитию минеральных ресурсов по всему миру». Со стороны Китая, с учётом приверженности китайского правительства проведению саммитов Китай–Африка, известных как «FOCAC», начиная с 2002 года, которые собирают большинство африканских лидеров, эти саммиты Китай–Африка имеют большое значение для западных правительств и администрации США. Хотя Вашингтон сохраняет свой основной военный союз в Восточной Азии за счёт вооружённых сил США в Корее - размещая около 28 500 солдат в Южной Корее - его растущая обеспокоенность также распространяется на Африку, где растущее влияние Китая, выраженное в саммитах Китай–Африка, представляет собой новый источник геополитической напряжённости и трений в отношениях между США и Китаем. Через развитые экономические связи с африканскими странами Китай оказывает значительную поддержку африканским режимам, на которые США и Европа стремятся оказать давление с целью пересмотра их позиций по вопросам прав человека, надлежащего управления, антимонопольной политики и другим вопросам. Китайско-Африканские отношения также продемонстрировали стремительное развитие, особенно в экономической сфере, которую Пекин рассматривает как простой и приемлемый путь взаимодействия с развивающимися странами, будь то в форме товарообмена, кредитов, грантов или инвестиционных подарков. Особенностью этих форм сотрудничества является отсутствие политических условий, что выгодно отличает их от западных аналогов и делает их более привлекательными для бедных африканских обществ, как на официальном, так и на массовом уровне. Это значительно облегчает задачу китайской стороны по проникновению в африканские страны, вследствие чего Китай стал основным торговым партнером континента. Пекин рассматривает свои отношения с Африкой как важный элемент стратегии по укреплению экономического и политического влияния на глобальном уровне, а также как способ стать центром притяжения для этих стран в рамках концепции “мягкой” и “тихой” силы, встроенной в политику сотрудничества стран Глобального Юга. В этой связи Китай стремится повысить свой политический вес на африканском континенте и учитывать чувствительность африканцев, унаследовавших негативное восприятие западного колониализма. Это достигается через риторику о реформировании международных институтов и возвеличивания национального суверенитета, переосмысленного после ухода колонизаторов с континента. Китай также выражает солидарность со странами Юга посредством экономических инициатив и обещаний развития. Именно такую риторику африканцы слышат от таких держав, как Пекин в противовес западным амбициям. Исходя из этого, можно понять масштаб конкуренции между Китаем и Южной Кореей в Египте и других африканских странах, а также их стремление использовать политику африканских саммитов как инструмент солидарности и сотрудничества в целях развития – как с Египтом, так и со всем африканским континентом. В условиях, когда африканские государства стремятся к диверсификации своих экономических партнерств, они подталкивают как Пекин, так и Сеул к принятию их видения многополярного мира. Это видение включает в себя право Африки на постоянное место в Совете Безопасности ООН после его реформирования, непринятие любых форм и проявлений неоколониализма, а также необходимость деполитизации внутренних вопросов, таких как права человека и демократия.