Provider of in-depth & balanced analysis on hot issues around the world

Read in English	한국어로 읽기	Leer en español
Gap
In Deutsch lesen	اقرأ بالعربية	Lire en français

Краткий анализ

• У ОАЭ, Саудовской Аравии и Катара есть давние политические и оборонные интересы в Северной и Восточной Африке.

• Однако в конце 2010-х годов в их внешней политике произошёл «геоэкономический поворот». Это привело к тому, что три государства Персидского залива начали продвигаться в страны к югу от Сахары. 

• Энергетика и инфраструктура находятся в центре этого нового экономического участия. Данные сектора соответствуют интересам стран Залива, но именно в них Африка испытывает наибольшую потребность.

• Это улучшает имидж стран Залива в Африке. Также связано с тенденцией среди африканских правительств к диверсификации внешнеполитических партнёров и стимулированию конкуренции между ними. 

• ЕС и его государства-члены по-прежнему сохраняют влияние в Африке, но их участие сокращается. Расширение присутствия стран Залива может усилить это сокращение - если только европейцы не найдут способа ответить.

Переход к геоэкономическому подходу

Африка — это большой бизнес в современной геополитике и геоэкономике. «Великие державы» вновь вернулись на континент, вступив в конкурентную борьбу, а на пятки им наступают новые силы, такие как Турция и монархии Персидского залива. Африканские лидеры, в свою очередь, используют фрагментацию мирового порядка в своих интересах, поощряя конкуренцию между всеми этими игроками. В этой меняющейся обстановке ОАЭ, Саудовская Аравия и, в меньшей степени, Катар выходят за пределы своих традиционных интересов в Африке. Три государства Персидского залива на протяжении многих лет активно расширяют своё влияние в Восточной и Северной Африке. Там они стремятся обеспечить контроль над землями и торговыми маршрутами, получить доступ к ресурсам и продвигать предпочитаемые ими интерпретации ислама. Для достижения этих целей они прилагали серьёзные усилия - и вкладывали значительные средства - чтобы укрепить дружественные режимы и политических акторов, используя комплексную стратегию, сочетающую дипломатическую, экономическую и силовую поддержку. Такой политико-военный подход нередко приводил к соперничеству между самими странами Залива, например, в контексте их участия в конфликтах в Йемене и Ливии. Наиболее напористую позицию среди них занимает ОАЭ: недавнее вмешательство Эмиратов в гражданскую войну в Судане вызвало осуждение как со стороны региональных, так и международных акторов. 

Несмотря на сохраняющиеся политические амбиции, в конце 2010-х годов внешняя политика стран Персидского залива претерпела «геоэкономический поворот». Это привело к углублению их присутствия на африканском континенте. Пандемия COVID-19 и обвал цен на нефть нанесли серьёзный удар по ключевым отраслям экономики этих государств - таким, как авиаперевозки, туризм и логистика. Понимая, что эпоха ископаемого топлива неизбежно подходит к концу в условиях глобального энергетического перехода, нефтегазовые державы Персидского Залива стали активно искать новые векторы развития. С этой точки зрения, страны Африки к югу от Сахары представляют особую ценность: быстрорастущие рынки и богатые природные ресурсы открывают возможности для диверсификации. Кроме того, многие африканские правительства готовы поддерживать двойственный подход к энергетическому переходу: с одной стороны, не настаивать на немедленном отказе от нефти и газа (а африканские ресурсы в этом плане весьма привлекательны), с другой - сотрудничать в таких направлениях, как возобновляемая энергетика и добыча критически важных минеральных ресурсов. Подобный прагматичный подход сулит странам Залива более значительные экономические дивиденды, чем дорогостоящая политика безопасности в их «ближнем зарубежье». Эти процессы могут также затронуть и интересы Европы в Африке - не в последнюю очередь потому, что сам континент постепенно становится для европейских стран важным партнёром в обеспечении устойчивости и диверсификации собственных источников энергии. В нашем докладе 2024 года «За пределами конкуренции» мы рассмотрели участие Объединённых Арабских Эмиратов в энергетическом секторе Африки, обозначив возможные риски для Европы, а также потенциальные точки роста. Настоящий аналитический обзор расширяет и углубляет те выводы. Сначала рассматриваются геоэкономические инициативы ОАЭ, Саудовской Аравии и Катара в странах Африки к югу от Сахары, при этом особое внимание уделяется энергетике как центральному элементу их стратегий. Далее анализируются различия в подходах стран Персидского залива к экономической экспансии и то, как эти различия соотносятся с их традиционными интересами на африканском континенте. Наконец, объясняется, каким образом европейским странам следует осмыслить и учитывать это формирующееся явление.

Роль Африки в условиях трансформации глобального порядка

За последние пять лет экономические и геополитические потрясения существенно изменили характер соперничества между ведущими и восходящими державами в Африке — а также то, как сами африканские государства выстраивают отношения с остальным миром. Это касается как политического взаимодействия, так и экономического партнёрства.

Африка

Стремление африканских стран к диверсификации отражает более широкий тренд в рамках глобального Юга — движение за переосмысление архитектуры мирового порядка. Одним из центральных требований этого подхода становится справедливость, инклюзивность и возможность реального влияния в глобальных структурах управления. Это свидетельствует о сознательном отходе от исторической зависимости от западноцентричных моделей, включая традиционные механизмы помощи и развития. Идея многополярного мира получила новый импульс после пандемии COVID-19 и начала войны в Украине. Пока западные страны были сосредоточены на своих внутренних проблемах, многие африканские лидеры отмечали отсутствие внимания к региону. Это проявилось в критике в адрес Запада - сначала за накопление вакцин, а потом за то, что помощь направлялась в Украину, игнорируя кризисы в Африке. В ответ на это африканские страны начали чаще искать новых партнёров. Встречи на высшем уровне с Африкой с 2000 года. 

* Япония проводит саммиты с Африкой с 1993 года. ** Франция проводит саммиты с Африкой с 1990 года. Источник: ECFR · ecfr.eu 

Однако все эти события лишь усугубили давнюю тенденцию. С начала 2000-х годов, вовлечённость Запада в дела Африки неуклонно снижалась. Тем временем другие державы, такие как Китай, Турция и Россия, наращивали своё влияние. Особенно Китай и Россия сумели воспользоваться африканскими стремлениями и недовольством в адрес западноцентричных структур, чтобы легитимизировать своё политическое, экономическое и военное присутствие на континенте. Это также открыло путь к формированию более прочных альянсов вне участия Запада - например, в рамках расширенной группы БРИКС+ (куда в 2024 году вошли ОАЭ и была приглашена Саудовская Аравия).

Страны Персидского залива

Африканское стремление к многополярности находит отклик у государств Персидского залива, чья внешняя политика строится на расширении партнёрств как в восточно-западном, так и в северо-южном направлении. Страны Персидского залива не прибегают к открытой антизападной риторике. Тем не менее, стремясь решать внутренние задачи, они откликаются на стремление африканских правительств найти альтернативных внешних партнёров. Три государства региона предлагают Африке модели развития и финансирования, отличающиеся от западных — более гибкие и оперативные в распределении ресурсов. Их экономические системы, опирающиеся на государственную поддержку, позволяют увязывать политические приоритеты с долгосрочными инвестициями. Благодаря этому они используют свои финансовые возможности для заполнения как инвестиционного, так и политического вакуума, образовавшегося после снижения активности других международных игроков. Такое сближение происходит в подходящий момент и может принести взаимную выгоду, поскольку африканские и ближневосточные государства пытаются сориентироваться в условиях меняющейся глобальной расстановки сил. При этом оно, по-видимому, усиливает политическое влияние стран Персидского залива на африканские правительства. Однако стратегические интересы этих монархий не всегда совпадают с долгосрочными целями развития африканских стран, что может способствовать формированию односторонних и даже эксплуатационных форм сотрудничества. Кроме того, расширение влияния стран Залива в Африке может сократить возможности Европы для восстановления своих позиций на континенте.

Европа

Европейцы сохраняют значительное присутствие в Африке. Однако фрагментация глобального порядка может бросить вызов их позиции, особенно в случае второго президентского срока Дональда Трампа и его последствий для единства Запада. Экономическое участие Европы в Африке снижается уже некоторое время, при этом западные модели управления, помощи и финансирования сталкиваются с конкуренцией. На данный момент ЕС остаётся крупнейшим торговым партнёром стран Африки к югу от Сахары: объём товарооборота между регионами оценивается примерно в 300 миллиардов долларов в год. Тем не менее, доля ЕС в торговле с субсахарской Африкой значительно сократилась с 1990 года. Это связано с конкуренцией со стороны таких стран, как Китай, который стремительно увеличивает объёмы как импорта, так и экспорта в регион. Фактически, Китай сейчас соперничает с ЕС по объёму импорта в страны субсахарской Африки. Основные торговые партнёры стран Африки к югу от Сахары. Изменения с 1990 по 2022 год, в % от общего объёма торговли. 

Источник: МВФ ECFR · ecfr.eu 

Импорт из Китая в субсахарскую Африку особенно вырос в секторе потребительских товаров, но также всё активнее охватывает сферу энергетики и других промышленных товаров. В то же время ЕС продолжает доминировать в поставках высокотехнологичной продукции, такой как машины, химикаты и транспортные средства. Основной экспорт субсахарской Африки в Европу — это сырьё, полезные ископаемые и нефть, как и в случае с экспортом в другие регионы, включая Китай и страны Персидского залива. Новые игроки, такие как ОАЭ, демонстрируют устойчивый рост своей доли на рынке (хотя их показатели пока не достигают 10% от общего объёма).

Рост (гео)экономических связей между странами Персидского залива и Африкой

Инвестиции и финансы

Масштаб финансового участия стран Персидского залива в Африке подчеркивает экспансию монархий региона. В 2022 и 2023 годах страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) в совокупности направили почти 113 миллиардов долларов прямых иностранных инвестиций (ПИИ) на континент, что превысило общий объём их инвестиций за предыдущее десятилетие (102 миллиарда долларов). ОАЭ, Саудовская Аравия и Катар вкладываются в первую очередь в те сектора, которые одновременно отражают их собственные интересы и соответствуют наиболее острым потребностям Африки: энергетика, климат и инфраструктура. Именно инфраструктурные инвестиции (в том числе в сферу связи и логистики) являются основой их экспансии. Хотя интересы государств частично пересекаются, ОАЭ инвестировали первыми и значительно больше всех в порты, логистические сети и специальные экономические зоны. Саудовская Аравия является основным инвестором в дорожную инфраструктуру. Все три государства участвуют в развитии воздушного сообщения в странах Африки к югу от Сахары, хотя вклад Саудовской Аравии пока менее значителен. 

Воздушное сообщение стран Персидского залива с Африкой к югу от Сахары 

Данные основаны на открытых источниках по состоянию на январь 2025 года ECFR · ecfr.eu 

Эти инвестиции открывают новые возможности по всему африканскому континенту. Они также усиливают геостратегическое присутствие стран Персидского залива, помогая восполнить инфраструктурный дефицит в Африке, который Китай лишь частично сумел устранить за последние 20 лет — в то время как ЕС только сейчас пытается вернуть позиции с помощью инициативы Global Gateway. Кроме того, страны Персидского залива помогают сократить дефицит финансирования, возникший после ухода западных инвесторов. Так, в 2021 году ОАЭ пообещали выделить 4,5 миллиарда долларов на поддержку энергетического перехода в Африке. Эти средства предназначены для финансирования проектов в области зелёной энергетики, развития инфраструктуры и более широкой трансформации энергетического сектора. В марте 2024 года четыре эмиратских банка помогли Корпорации финансирования Африки (AFC) привлечь 1,15 миллиарда долларов — это крупнейший синдицированный заём в истории AFC. Саудовская Аравия, которая традиционно оказывает помощь в развитии стран Африки через Саудовский фонд развития, подписала в 2023 году меморандум о взаимопонимании с AFC о совместном финансировании инфраструктурных проектов на континенте. В конце 2024 года правительство Саудовской Аравии пообещало выделить 41 миллиард долларов в виде разнообразных финансовых инструментов: на поддержку стартапов, экспортно-импортное кредитование и стимулирование частного сектора в Африке в течение следующих 10 лет. В 2022 году Катар пообещал пожертвовать 200 миллионов долларов на проекты по адаптации к изменениям климата в африканских странах, особенно уязвимых к засухам и наводнениям. Эти средства также направлены на расширение доступа к возобновляемым источникам энергии в удалённых районах. В 2024 году Катар принял участие в создании фонда Virunga Africa Fund I в Руанде, который был запущен с капиталом в 250 миллионов долларов для укрепления социальных услуг и роста частного сектора в инновационных сферах как в Руанде, так и по всей Африке. Однако многие инвестиции и соглашения непрозрачны и слабо подотчётны, что вызывает сомнения в их реальной взаимовыгодности. Баланс сил часто склоняется в сторону монархий Персидского залива из-за их финансовой мощи, что может приводить к асимметричным результатам, включая рост долговой нагрузки для африканских стран. Несмотря на внимание к критически важным секторам развития Африки, эти инвестиции не обязательно меняют основные модели эксплуатации, которые исторически определяли отношения Африки с внешними игроками. Как показывают торговые данные, страны Персидского залива в этом плане не являются исключением.

Торговля

Внешняя политика ОАЭ уже давно делает бо́льший акцент на торговлю, чем два других государства Персидского залива. Соответственно, объем торговли (включая товары, которые ОАЭ реэкспортирует через свои экономические зоны) между ОАЭ и странами Африки к югу от Сахары значительно вырос за последнее десятилетие. В то же время Катар и Саудовская Аравия демонстрируют менее заметные изменения в этом направлении. ОАЭ рано начали развивать торговлю, логистику и сферу услуг для обеспечения устойчивых источников дохода — особенно это касается Дубая, эмирата с очень ограниченными запасами нефти. Эмиратцы активно инвестировали в расширение портовой и транспортной инфраструктуры по всей Африке (во главе с логистическими гигантами, такими как базирующаяся в Дубае компания DP World и Abu Dhabi Ports). Это способствовало превращению ОАЭ в торговые ворота между Африкой и остальным миром. 

Торговля стран Персидского залива с Африкой к югу от Сахары. 2010–2023 годы, в млрд долл. США 

Источник: CEPII «BACI: база данных международной торговли на уровне товаров» ECFR · ecfr.eu 

Состав торговли между странами Персидского залива и Африкой выявляет более глубокую динамику экономических связей. В соответствии с их глобальными торговыми моделями, экспорт ОАЭ, Катара и Саудовской Аравии в страны Африки к югу от Сахары в основном состоит из топлива и производных углеводородов. Это отражает ключевую роль ископаемого топлива в экспансии государств Персидского залива на континенте. Население стран Африки к югу от Сахары быстро растёт; регион также стремительно индустриализируется и урбанизируется. Ожидается, что спрос на энергию во всей Африке вырастет на 30% к 2040 году — включая ископаемое топливо. Это создаёт новые рынки для стран Залива в Африке к югу от Сахары. В то же время экспорт стран Африки к югу от Сахары в государства Персидского залива в значительной степени состоит из металлов и полезных ископаемых, включая золото, а также сельскохозяйственной продукции. Это подчёркивает преимущественно добывающий характер экспортных отношений. Особенно заметна торговля золотом между странами Африки к югу от Сахары и ОАЭ, что способствует укреплению позиций страны как ключевого мирового импортёра и переработчика этого драгоценного металла. 

Состав торговли стран Персидского залива с Африкой к югу от Сахары. 2010–2023 годы, в млрд долл. США Желтый - Золото, другие драгоценные металлы и камни, прочие металлы Зеленый - Минеральное топливо и масла, другие минеральные продукты Голубой - Машины, пластмассы и полимеры Розовый - Удобрения Персиковый - Продукты питания 

График включает независимые шкалы по оси Y. Источник: CEPII «BACI: база данных международной торговли на уровне товаров» ECFR · ecfr.eu 

Эти торговые модели подчеркивают взаимную зависимость, а также выявляют структурные дисбалансы. Экспортный профиль стран Африки к югу от Сахары — с явным преобладанием сырьевых товаров — ограничивает выгоды для самих африканских государств, в то время как страны Персидского залива получают преимущество за счёт торговли товарами с более высокой добавленной стоимостью.

Энергетическая дипломатия и зелёный переход

Огромные природные ресурсы Африки делают континент ключевым звеном в глобальном энергетическом переходе. Помимо запасов нефти и газа, Африка располагает обильными залежами минералов, необходимых для возобновляемых технологий (таких как литий, кобальт и редкоземельные элементы), значительным потенциалом солнечной энергии и лесами для компенсации углеродных выбросов. В сочетании с высоким и растущим спросом на энергию в регионе это способствует тому, что энергетика и климат становятся центральными темами в африканской стратегии стран Персидского залива. Быстрый отказ от ископаемого топлива малореалистичен для государств Залива, учитывая их зависимость от экспорта углеводородов и его значительную долю в ВВП. В Африке же нефть и газ по-прежнему составляют 40% конечного потребления энергии (то есть потребления на уровне конечных пользователей). Как уже обсуждалось, это создаёт новые рынки для стран Персидского залива, где они могут способствовать удовлетворению текущего и будущего спроса Африки на энергию. Но Африка также выступает в роли ворот в новые энергетические цепочки добавленной стоимости. Лидеры стран Персидского залива осознают, что эпоха углеводородов уходит в прошлое. Это означает, что они могут утратить то влияние, которое нефть и газ обеспечивали им в глобальном управлении энергетикой. Чтобы сохранить свою значимость, они стремятся занять лидирующие позиции и в «зелёной» экономике. Поэтому они работают над интеграцией энергетических рынков и ресурсов Африки в свою более широкую стратегию устойчивой экономической трансформации.

Углеводороды

Экономики стран Персидского залива делают ставку на заинтересованность африканских правительств в дальнейшем освоении своих нефтегазовых ресурсов для увеличения доходов и удовлетворения растущего спроса. Саудовская Аравия и ОАЭ в основном нацелены на инвестиции в сферу распределения, а также в транспортировку и хранение; при этом традиционно они проявляли ограниченный интерес к разведке и добыче нефти и газа в Африке. Катар, напротив, сосредоточен на развитии добычи и увеличении своих долей в секторе сжиженного природного газа (СПГ) на африканском континенте. Это соответствует уникальному энергетическому профилю Катара как лидера на глобальном рынке сжиженного природного газа (СПГ). Такая стратегия согласуется с его долгосрочной целью — укрепить доминирующее положение в сфере природного газа, особенно с учётом того, что энергетический переход увеличивает спрос на более чистые виды топлива, такие как газ. ОАЭ также могут проявлять интерес к африканскому сектору СПГ, поскольку страна рассчитывает, что природный газ будет играть более значительную роль в её энергетическом балансе к 2050 году. В то же время ОАЭ в настоящее время зависят от Катара почти на треть своего газоснабжения. В этом контексте Африка может оказаться полезной для расширения газовых инвестиций. Например, Эмиратская энергетическая корпорация Abu Dhabi National Oil Company (ADNOC) владеет долей в проекте Rovuma LNG в Мозамбике, а также заключила газовое соглашение с BP в Египте. 

Проекты добычи нефти и газа стран Персидского залива в странах Африки к югу от Сахары

Данные основаны на открытых источниках по состоянию на январь 2025 года. 

Европейский совет по международным отношениям (ECFR) · ecfr.eu 

Африканские страны находят точки соприкосновения со странами Персидского залива в противодействии стремительному отказу от нефти и газа, который продвигают развитые экономики. Для африканских государств нефть и газ по-прежнему являются жизненно важными источниками доходов, промышленного роста и энергетической безопасности; для стран Залива эти ресурсы необходимы как основа их глобального влияния и усилий по экономической диверсификации. Такая позиция ставит под сомнение подход Европы к вопросу нефти и газа, а их взаимная стратегическая солидарность может заложить основу для более прочного консенсуса в пользу двойственного подхода к энергетическому переходу, который учитывает как необходимость развития чистой энергии, так и текущую роль ископаемых ресурсов.

Зелёные цепочки добавленной стоимости

Стратегия ОАЭ «Мы — ОАЭ 2031» и «Видение Саудовской Аравии 2030» — это планы экономических реформ, включающие обязательства по диверсификации экономик за пределами углеводородного сектора. Это подчёркивает признание их лидерами того факта, что ископаемое топливо может не быть вечным источником дохода, но главным образом — что зелёные цепочки создания стоимости имеют большое значение. Поэтому ОАЭ и Саудовская Аравия (хотя в меньшей степени Катар) инвестируют в зелёный энергетический переход как внутри страны, так и за её пределами. Эти инвестиции также позволяют им сохранять влияние в глобальном энергетическом диалоге, включая темпы и траектории движения к миру и экономике с нулевым уровнем выбросов. С её обильными солнечными и ветровыми ресурсами Африка к югу от Сахары представляет собой идеальную платформу для стран Персидского залива, чтобы расширять свою экспертизу в области возобновляемой энергетики. Это также среда, в которой они могут развивать масштабируемые проекты и наращивать экспортный потенциал в области зелёных технологий. Все три государства Персидского залива инвестируют в солнечные и ветровые электростанции по всей Африке к югу от Сахары. Они также проявляют интерес к другим видам возобновляемой энергии, таким как аккумуляторы, зелёный водород и тепловая энергия. ОАЭ лидирует в этом направлении через свои компании Masdar и AMEA Power; компания ACWA Power из Саудовской Аравии также активно участвует в этих инициативах. Катар проявляет интерес к инвестициям, хотя предпочитает совместные или вторичные вложения в проекты крупных иностранных компаний, чтобы ограничить риски и затраты. 

Проекты стран Персидского залива в сфере возобновляемой энергетики в странах Африки к югу от Сахары

Данные основаны на открытых источниках по состоянию на январь 2025 года. Европейский совет по международным отношениям (ECFR) · ecfr.eu 

Хотя многие из этих обязательств пока являются лишь обещаниями, участие этих стран потенциально может способствовать расширению доступа к энергетике в Африке, помогая справиться с острым энергетическим дефицитом на континенте. Их двухсторонний подход к энергетическому переходу позволяет им продвигать прагматичный путь, который уравновешивает декарбонизацию с обеспечением энергетической безопасности и экономическим развитием, укрепляя их репутацию в глазах африканских правительств как прогрессивных государств в области энергетики.

Критически важные минералы

В то же время ОАЭ и Саудовская Аравия инвестируют в цепочки создания стоимости в минеральной сфере. Это подчеркивает стратегическую важность этих ресурсов для их экономической диверсификации и технологических амбиций. Золото — основной товар, импортируемый ОАЭ из Африки. Однако и другие полезные ископаемые, такие как медь, также занимают высокие позиции в структуре импорта Эмиратов — и Саудовской Аравии тоже. Эти минералы составляют основу «зелёной экономики». Они также критически важны для цифровой трансформации (включая искусственный интеллект и оборону; ОАЭ, в частности, заинтересованы в минералах двойного назначения для развития национальной оборонной промышленности), а также для инфраструктуры. В соответствии со своей внешней политикой, ориентированной на торговлю, ОАЭ по-видимому, заинтересованы преимущественно в участии в торговле этими ресурсами. Саудовская Аравия, напротив, стремится обеспечить доступ к сырью для импорта, необходимому для поддержки собственных индустриальных амбиций. В рамках стратегии Vision 2030 Саудовская Аравия нацелена на развитие внутреннего производства и высокотехнологичных отраслей, таких как электромобили и технологии возобновляемой энергетики. Доступ к африканским минеральным ресурсам должен поддержать эту стратегию, предоставляя сырьё для национального производства и позволяя Саудовской Аравии подняться вверх по цепочке добавленной стоимости. Горнодобывающие проекты стран Персидского залива в странах Африки к югу от Сахары 

Данные, основанные на открытых источниках, по состоянию на январь 2025 года. ECFR · ecfr.eu 

Для африканских стран глобальная гонка за критически важными минералами представляет собой уникальную возможность выйти за рамки традиционной роли поставщиков сырьевых ресурсов. Многие африканские правительства осознают потенциал этих ресурсов как катализатора индустриализации, создания рабочих мест и увеличения добавленной стоимости внутри страны. Такой сдвиг в подходе привёл к росту требований к инвесторам — приоритет теперь отдаётся проектам, ориентированным на локальную переработку и производство, а не только на добычу и экспорт сырья. Однако остаётся неясным, в какой степени страны Персидского залива будут готовы поддержать эти стремления.

Где расходятся интересы государств Персидского залива

Несмотря на схожие движущие силы, подходы Эмиратов, Саудовской Аравии и Катара в Африке значительно различаются. Эти различия проистекают из различных внутренних приоритетов и стратегий внешней политики каждой из стран. Хотя переход к геоэкономике очевиден, это подчеркивает, что все три государства — особенно ОАЭ — по-прежнему могут оказывать влияние на безопасность как на африканском континенте, так и в своих традиционных регионах интереса.

Профили стран

ОАЭ не располагают значительными внутренними промышленными мощностями (за исключением золотодобывающего сектора). Это означает, что стране необходимы более масштабные и эффективные торговые маршруты для обеспечения стабильных доходов. В этом контексте расширяющиеся потребительские рынки Африки и её ключевая роль в «зелёных» цепочках создания стоимости представляют собой важную возможность. Абу-Даби применяет рискованную, в значительной степени поддерживаемую государством стратегию, которая, однако, смягчается сильной ориентацией на экономическую отдачу. Присутствие ОАЭ на африканском континенте становится всё более устойчивым и системным. Несмотря на внешнеэкономическую направленность, способность ОАЭ использовать политическое влияние для защиты своих интересов никуда не исчезла, как показывает их участие в событиях в Судане. Такой политико-безопасностный подход менее заметен в других частях Африки, однако он по-прежнему остаётся инструментом, который может повлиять на характер отношений между ОАЭ и африканскими странами в будущем. По мере расширения экономических интересов ОАЭ в Африке, её руководству, возможно, придётся больше защищать эти интересы — что повышает риск использования силовых и военно-дипломатических рычагов. Энергетическая дипломатия ОАЭ усиливает представление о том, что участие страны в Африке выйдет за рамки исключительно экономических проектов. Так, климатическая конференция COP28 в Дубае в 2024 году ясно продемонстрировала амбиции Эмиратов утвердиться в качестве глобального лидера энергетического перехода. Согласие африканских государств с подходом ОАЭ, предполагающим двойной трек развития, делает континент ключевой ареной, где Абу-Даби может мобилизовать международный консенсус. Саудовская Аравия сталкивается с острыми внутренними социально-экономическими задачами, связанными с ростом численности населения (в основном в возрасте до 25 лет) и высоким уровнем безработицы. Это контрастирует с ситуацией в ОАЭ и Катаре, где, наоборот, наблюдается нехватка рабочей силы. В этом контексте Африка представляется привлекательным партнёром в рамках программы экономической трансформации Эр-Рияда, предусматривающей активную диверсификацию экономики. Особое внимание в этих усилиях уделяется «зелёным» цепочкам создания стоимости. Однако внутренние ограничения и срочность реформ вынудили Саудовскую Аравию занять осторожную, склонную к минимизации рисков позицию, что привело к сдержанному и географически ограниченному участию на африканском континенте. Такая осторожность резко контрастирует с более активной и интервенционистской политикой Эр-Рияда в 2010-х годах в ближнем зарубежье. Его агрессивные действия по укреплению союзов на африканском побережье Красного моря обострили конкуренцию с соседями. Примерами таких шагов стали война против хуситов в Йемене с 2015 года, а также вмешательство, сыгравшее роль в свержении президента Судана Омара аль-Башира в 2019 году. Сегодня Саудовская Аравия всё больше полагается на «мягкую силу» и экономическую дипломатию, используя своё традиционное лидерство в мусульманском мире и каналы развития и гуманитарной помощи для продвижения влияния. Это способствует новому подходу, ориентированному в первую очередь на стабилизацию — особенно в районе Африканского Рога — и многосторонний диалог. Тем не менее, поскольку Эр-Рияд стремится сбалансировать экономические приоритеты с геополитической осторожностью, его взаимодействие с Африкой остаётся транзакционным по своей природе — то есть продиктованным текущими стратегическими задачами, а не долгосрочным видением. В отличие от ОАЭ и Саудовской Аравии, Катар в меньшей степени подвержен давлению, связанному с энергетическим переходом. Зависимость страны от природного газа обеспечивает Дохе большую экономическую стабильность (хотя и сопряжена с риском чрезмерной зависимости от доходов от газа), а также конкурентное преимущество на глобальном энергетическом рынке. На сегодняшний день Катар не вносил значительных изменений в свою политику в отношении Африки, которая характеризуется избирательными, стратегически значимыми инвестициями, имеющими как политическое, так и экономическое значение. Эти точечные инициативы направлены на укрепление двусторонних связей в ключевых секторах, а не на широкомасштабное вовлечение в дела континента. Такая сдержанность отражает ограниченные институциональные знания Катара об Африке, а также его в целом осторожную внешнюю политику, из-за которой он чаще выбирает инвестиции в существующие (brownfield) проекты, нежели расширяет деятельность в новых сферах. Как и Саудовская Аравия, Катар использует мягкую силу в политических вопросах на африканском континенте. Его подход выражается в активном участии в посредничестве при урегулировании конфликтов. Ранее Катар играл ключевую дипломатическую роль в переговорах по Дарфуру, урегулированию пограничного конфликта между Эритреей и Джибути, а также в процессе национального примирения в Сомали. В марте 2025 года он выступил в роли посредника в переговорах между Демократической Республикой Конго и Руандой, сумев посадить стороны за стол переговоров там, где другие не добились успеха. Такой подход направлен на укрепление международного имиджа Катара как посредника в диалоге и миротворчестве. Его стратегия в Африке — это поиск баланса между экономическими приоритетами и более широкой дипломатической повесткой.

Последствия для Европы

ЕС и его государства-члены будут вынуждены сотрудничать с государствами Персидского залива в Африке. Если они не сделают этого, их политический и экономический упадок на континенте может ускориться. Это также, скорее всего, откроет пространство для укрепления связей таких блоков влияния, как партнёрства Залив–Китай и Залив–Россия с африканскими странами. Но отсутствие взаимодействия с государствами Залива также означает, что Европа упустит важные возможности. В частности, европейцы могли бы извлечь выгоду из сотрудничества с державами Залива для выстраивания совместных позиций с африканскими правительствами в вопросах взаимного «зелёного» промышленного перехода. Эти риски и возможности вытекают из сильных и слабых сторон участия стран Залива в делах Африки.

Эти особенности также создают благоприятные условия для сотрудничества между Европой и странами Персидского залива в Африке. ЕС и его государства-члены могут внести уникальный вклад в сектора, жизненно важные для интересов стран Залива, что может помочь снизить риски, с которыми сталкиваются обе стороны. Страны Залива, например, могут извлечь выгоду из европейских технологических знаний и инноваций в таких областях, как возобновляемая энергетика. Более того, европейцы обладают обширным опытом и интересом в развитии человеческого капитала; мягкая сила Саудовской Аравии и Катара означает, что они проявляют всё больший интерес к предоставлению образования и профессиональной подготовки. Это может способствовать созданию квалифицированной и образованной рабочей силы, необходимой для стремительного развития и индустриализации Африки. Дополнительным фактором сближения выступает длительное политическое и институциональное присутствие европейцев в Африке, а также их акцент на нормативно-правовые рамки и опыт взаимодействия с африканскими рынками и системами управления. Всё это может быть полезно для стран Залива, обладающих меньшим опытом работы в Африке, и поможет снизить их подверженность политическим и экономическим рискам. Европейцы также получат взаимные выгоды благодаря доступу к финансовым ресурсам стран Залива, их способности реализовывать масштабные проекты и стремлению к расширению связности. Монархии также усиливают своё влияние на таких площадках, как ООН и G20, а также, в частности, в энергетическом секторе (например, конференции по климату COP, а также Форум будущего минеральных ресурсов Саудовской Аравии). Через это европейцы могут использовать свои отношения со странами Залива в Африке для ответа на запросы глобального юга о равенстве в глобальном управлении. Это не только укрепит роль Европы в устойчивом развитии Африки, но и поможет европейцам сохранить конкурентные преимущества в меняющемся глобальном энергетическом и геоэкономическом ландшафте. Африканские правительства также получат выгоды. Налаживание разнообразных международных партнёрств лежит в основе их новой усилившейся геополитической и экономической переговорной позиции. Это означает, что развитие сотрудничества между Европой и странами Залива может быть жизненно важным для Африки, чтобы снизить риски, связанные с ослаблением европейского присутствия и расширением (пока ещё начальной стадии) влияния стран Залива.

Ответ Европы: возможные сценарии

Сначала ЕС и его государства-члены должны сосредоточиться на четырёх возможностях для сотрудничества со странами Персидского залива и Африки. 1. Энергетическое сотрудничество и доступ. 

Растущее присутствие государств Персидского залива в энергетическом переходе Африки означает, что европейцы могут способствовать улучшению доступа к (чистой) энергии на всём континенте. Страны Залива инвестируют в проекты по производству электроэнергии и транспортную инфраструктуру. Это может способствовать экономическому росту Африки, расширению её рынков (в том числе через региональную интеграцию) и сделает континент более привлекательным для других инвесторов. Технологический опыт Европы в области возобновляемой энергетики дополняет инвестиционные возможности и амбиции государств Персидского залива в этом секторе. Возможности: Европейцам следует рассмотреть возможность совместных инвестиций со странами Залива в проекты по возобновляемой энергетике в Африке. Masdar из ОАЭ и ACWA Power из Саудовской Аравии могут реализовывать масштабные проекты в сфере возобновляемых источников энергии. Европейские правительства и компании могли бы извлечь выгоду из сотрудничества с такими компаниями и с африканскими правительствами не только для увеличения мощностей в области возобновляемой энергетики в Африке, но и для снижения рисков и затрат на инвестиции. Например, правительство Мавритании уже сотрудничает с Infinity Power из ОАЭ и немецким девелопером Conjuncta над созданием водородного завода мощностью 10 гигаватт. Европейские энергетические компании также должны использовать осторожность Катара в вопросах риска и его интерес к снижению этих рисков через партнёрства, чтобы расширить свою деятельность (об этом свидетельствует сделка 2024 года между итальянской Enel Green Power и Катарским инвестиционным фондом — Qatar Investment Authority). Риски: Если европейцы не воспользуются такими возможностями, страны Персидского залива могут в конечном итоге занять доминирующее положение в секторе возобновляемой энергетики Африки. Их участие в расширении энергетического рынка континента может привести к приоритету политики, ориентированной на интересы Залива, в ущерб европейским или африканским интересам в области климата, энергетики и промышленности. Без более активного участия Европа рискует упустить шанс повлиять на формирование энергетического будущего Африки в направлении, соответствующем европейским интересам и глобальным климатическим целям. 2. Развитие межрегиональной инфраструктуры 

Инвестиции государств Персидского залива в инфраструктуру и региональную связанность означают, что Европа могла бы способствовать экономическому росту Африки и стимулировать интерес со стороны инвесторов. Учитывая масштаб и сложность этих проектов, трехстороннее сотрудничество помогло бы распределить издержки, риски и экспертные ресурсы. Проактивное взаимодействие с государствами Персидского залива — в особенности с ОАЭ и Саудовской Аравией — позволит Европе занять устойчивую позицию в процессе инфраструктурной трансформации Африки. Это также поможет обеспечить соответствие крупных проектов европейским торговым интересам и долгосрочным стратегическим приоритетам. Возможности: ЕС и государства-члены должны сотрудничать с государствами Персидского залива и Африки в сфере инфраструктуры, сосредоточив внимание на морской и логистической мощи ОАЭ, а также на значительных инвестициях Саудовской Аравии в инфраструктуру. Это позволит ускорить реализацию ключевых проектов — от автодорог до электростанций и систем энергоснабжения. Европа также должна взаимодействовать с партнёрами из Залива и Африки в области межрегиональных железных дорог. Трехстороннее сотрудничество в рамках таких инициатив, как «Коридор Лобито» (соединяющий Анголу, ДР Конго и Замбию), внесёт вклад в развитие высокоэффективной инфраструктуры, которую ни одно государство не смогло бы реализовать в одиночку. Риски: Если Европа не воспользуется этой возможностью, она рискует оказаться на обочине новых торговых маршрутов и цепочек поставок, которые будут формировать экономический и геополитический ландшафт континента. Контроль над критической инфраструктурой - портами, железными дорогами, логистическими узлами и энергетическими сетями - является важнейшим инструментом геоэкономического влияния, определяющим, кто сможет направлять и извлекать выгоду из экономического роста Африки. Если Европа останется пассивной, государства Персидского залива и другие внешние игроки могут сформировать африканскую инфраструктуру таким образом, который ограничит доступ Европы, сократит участие европейских компаний на рынке и ослабит общее влияние ЕС на процессы региональной экономической интеграции. 3. Развитие потенциала и человеческого капитала

Бурное развитие Африки требует наличия образованной и квалифицированной рабочей силы. Саудовская Аравия и Катар проявляют всё больший интерес к образованию и профессиональной подготовке — сфере, в которой у Европы есть обширный опыт. Это ещё одно перспективное направление для трехстороннего сотрудничества. Возможности: ЕС и государства-члены должны сотрудничать с африканскими и государствами Персидского залива для запуска совместных инициатив по развитию потенциала. Европейская сторона могла бы внести уникальный вклад в эти усилия благодаря своему опыту в сфере передовых моделей обучения, институционального развития и нормативно-правового регулирования. Кроме того, африканские страны должны активно координировать новые инициативы государств Залива с европейскими компетенциями — особенно в таких ключевых секторах, как энергетика и инфраструктура. Риски: Бездействие европейских и африканских правительств может привести к тому, что программы подготовки рабочей силы, инициированные странами Залива, будут формировать кадровый потенциал Африки в соответствии со стратегическими приоритетами монархий. Это несёт риск снижения европейского влияния на будущее развитие континента. Кроме того, это может ограничить доступ Европы к квалифицированной африканской рабочей силе, что критически важно для того, чтобы иностранные инвесторы могли соответствовать требованиям африканских стран по локализации и привлечению местных кадров. 4. Финансовые инструменты и инвестиционные механизмы 

Развитие Африки требует значительных притоков капитала, однако инвесторы часто воспринимают континент как зону высокого риска. Возрастающая роль государств Персидского залива как финансистов и девелоперов энергетической инфраструктуры в Африке открывает возможности для совместных стратегий по снижению рисков. Это помогло бы как европейским, так и арабским инвесторам преодолеть барьеры. Объединяя ресурсы, Европа и страны Залива могут расширить объёмы капитала, доступного для ликвидации инвестиционного дефицита в Африке — особенно в сфере крупномасштабных проектов в энергетике и инфраструктуре. Возможности: Европейские финансовые учреждения должны сотрудничать со своими африканскими партнёрами и инвесторами и девелоперами из стран Персидского залива для совместного снижения инвестиционных рисков в Африке. В это сотрудничество следует вовлечь такие организации, как Европейский инвестиционный банк и Европейский банк реконструкции и развития, а также национальные банки развития стран ЕС, например, KfW (Германия) и Cassa Depositi e Prestiti (Италия). Такое взаимодействие поможет снизить риски инвестиций, реализовать масштабные проекты в инфраструктуре и энергетике, а также расширить уже существующие инициативы. Этот подход особенно привлекателен для осторожных инвесторов, таких как Саудовская Аравия и Катар. Риски: В случае бездействия инвесторы из стран Залива могут постепенно занять доминирующие позиции на инвестиционном поле Африки. Это может привести к созданию финансовых структур, эффективных для интересов государств Залива, но не совпадающих с европейскими деловыми практиками, нормативными стандартами или целями устойчивого развития. В результате европейские компании могут столкнуться с более конкурентной и непрозрачной инвестиционной средой. Это также может подорвать способность Европы продвигать инвестиции, которые одновременно отвечают как потребностям Африки, так и стратегическим целям ЕС. Эти четыре первоначальные возможности могут послужить испытательной площадкой для трехстороннего сотрудничества. В свою очередь, это может привести к появлению новых форм взаимовыгодного взаимодействия между всеми тремя сторонами. В таком случае Европа сможет на основе этого начального вовлечения закрепить свои геополитические и геоэкономические интересы в Африке, а также развить новые партнёрства с восходящими державами, что может принести европейцам выгоды, выходящие далеко за пределы самого континента. 

This article was first published by the European Council on Foreign Relations (ECFR) and add a link to the original article on our website.