Provider of in-depth & balanced analysis on hot issues around the world

Растущую напряженность между Алжиром и Марокко следует анализировать с учетом геополитической конкуренции между крупными державами, характеризующей современный мир, в контексте которого Марокко, прежде всего, стремится позиционировать свой конфликт с соседом. Однако нельзя также упускать из виду локальную и региональную динамику, которая характеризовала конфликт с древних времен.

Возникновение и развитие стратегической напряженности между двумя государствами Магриба

С тех пор как Алжир обрел независимость в 1962 году — независимость Марокко датируется 1956 годом и была гораздо менее драматичной, чем у Алжира — Рабат применяет концепцию «территориального дефицита» и по отношению к этому арабскому, африканскому и мусульманскому соседу. Определение концепции «территориальный дефицит» сразу показывает, что Марокко является неудобным соседом для ряда государств. До Алжира то же самое происходило с Мавританией, так как потребовалось десять лет, чтобы признать ее независимым государством, – это случилось только в 1970 году. А до этого то же было в отношении Испании, так как в 1958 году, то есть через два года после обретения независимости, ему удалось вернуть Тарфайю. А в 1969 году ему был возвращен Сиди-Ифни. Даже в отношении Мали, независимого с 1960 года, Марокко сразу же начало спорить о предполагаемых правах, приобретенных марокканской властью, то есть правящей династией, основываясь на старых караванных маршрутах и политических, религиозных и коммерческих связях, которые на протяжении веков позволяли налаживать контакты, которые Марокко хотело бы видеть отраженными в терминах суверенитета над территориями и которые никогда не принадлежали ему. Но Алжир является государством, с которым Марокко развивает более интенсивную и настойчивую политику, что уже привело оба государства к двум вооруженным конфликтам: в 1963 году, в Песчаной войне, и в 1976 году, на фоне войны между марокканцами и маврикийцами, с одной стороны, и сахарцами, с другой, которая вспыхнула в том же году после эвакуации испанских войск. Стратегическая напряженность между двумя государствами Магриба основана как на оспаривании Марокко границ своего соседа, так и на эволюции позиций каждого из них на региональной и глобальной арене.

Марокко подвергает сомнению унаследованные границы

Хотя оба государства подписали Договор о границах 15 июня 1972 года в Рабате, который был ратифицирован Алжиром 17 мая 1973 года, а Марокко — 22 июня 1992 года, два десятилетия спустя, марокканцы не только тянули с ратификацией, но и, получив одобрение парламента, Марокко не сделало окончательный шаг по сдаче ратификационных грамот в ООН. Поэтому мы можем утверждать, что Договор не вступил в силу, но также и что Марокко на тот момент приняло унаследованную границу, важно не забывать об этом.

Марокко ставит под сомнение возможность независимости Западной Сахары

Марокко разорвало дипломатические отношения с Алжиром в 1976 году и восстановило их только в 1988 году. В тот далекий период Алжир был защитником национально-освободительных движений и изначально поддержал возникновение Фронта ПОЛИСАРИО в 1973 году (движения, стремившегося ускорить самоопределение и независимость все еще испанской Сахары). Надо сказать, что Испания уже готовилась покинуть территорию в то время — с проведением строгой переписи населения в 1974 году в рамках подготовки к референдуму о самоопределении под руководством полковника Родригеса де Вигури, испанской дипломатической деятельностью в ООН, возглавляемой послом Хайме де Пиньесом и др. — но все ускорилось с прискорбным началом Зеленого марша осенью 1975 года, который вынудил нашу страну покинуть территорию в феврале 1976 года параллельно с вторжением в нашу бывшую провинцию марокканских и мавританских войск. Уже в 1975 году Марокко продемонстрировало свои навыки гибридных стратегий, которые оно продолжает применять по сей день. Война продолжалась до 1988 года, и на протяжении всего этого времени мы наблюдали дипломатические маневры, которые снова связывали Марокко с Договором о границах 1972 года: король Хасан II предложил на Саммите Организации Африканского Единства (ОАЕ) в Найроби в 1981 году принять формулу референдума для определения окончательного статуса территории, но затем он отказался от этого, что привело к ситуации, в которой мы находимся 43 года спустя, с Марокко, которое проводит экспансионистскую политику и использует всевозможные уловки под руководством сына Хасана II, Мохаммеда VI, для аннексии территории.

Соперничество между двумя региональными державами и их африканские сценарии

Если в 1976 году Марокко разорвало дипломатические отношения с Алжиром, то недавно, в августе 2021 года, Алжир разорвал их с Марокко. Обе страны имеют закрытую с 1994 года сухопутную границу, – ту самую, которую Марокко сейчас оспаривает с новым рвением, что указывает на структурные проблемы в основе их отношений, отсюда и проблемы, которые нас тяготят. Три наиболее важных сценария напряженности между Алжиром и Марокко на африканской земле сегодня таковы: управление будущим Ливии, растущее влияние Марокко в Сахеле и открытая конкуренция за строительство соответствующих газопроводов, связанных с Нигерией. Все это на фоне неослабевающей марокканской агрессии в рамках Африканского союза (АС), преемника ОАЕ, из которого Марокко вышло в 1984 году — в знак протеста против признания Сахарской Арабской Демократической Республики (САДР) — и в который Мохаммед VI решил вернуться в 2017 году, чтобы ослабить сильную позицию Алжира внутри организации. В дипломатическом управлении развитием Ливии — с целью вывести эту страну Магриба из хаотической ситуации, в которую она попала в результате арабских волнений и последующего падения Муаммара Каддафи в 2011 году — два марокканских города, Сират и Бузника, были выбраны в качестве мест для проведения деликатных встреч и достижения предполагаемого прогресса. Это только усугубляет двойную рану, нанесенную Алжиру: первая, вызванная иностранным вмешательством, которое привело к дестабилизации Ливии и, следовательно, Сахеля; и вторая — позиционирование его марокканского соперника в сценарии восточного Магриба, где Алжир традиционно занимал привилегированное положение, – положение, которое мы вскоре увидим, он также теряет в Сахеле. Марокко также использует свои преимущества в отношении Ливии, включая прочные отношения с членами Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), которые также присутствуют в Ливии, а также свое влияние в международных кругах, особенно в ООН. Выступая за территориальную целостность Ливии, Марокко искусно вводит оговорку о «территориальной целостности» Марокко в отношении Западной Сахары, что всегда присутствует во всех дипломатических действиях Марокко. Связан с ливийским вопросом также и сахельский вопрос в марокканских инициативах, которые вступают в прямую конкуренцию с интересами Алжира. Внешняя политика и политика безопасности Алжира, в результате которой в 2000-х годах был создан Координационный центр объединенного оперативного штаба (CEMOC, по его аббревиатуре на испанском языке) со штаб-квартирой в Таманрассете, а в 2015 году были подписаны – в мае и июне того же года – Алжирские соглашения, считавшиеся тогда и до недавнего времени ключевым инструментом достижения стабилизации Мали – оказалась в тени развития событий и использования Марокко его инициатив. Хотя с точки зрения Алжира пагубное западное военное присутствие в Западном Сахеле, возглавляемое Францией, теперь практически отсутствует, нестабильность сохраняется, а происходящие события обнажают слабости Алжира и способствуют ускорению марокканской экспансии. Приведем иллюстративные примеры: первый — тенденция в Мали, где революционное правительство под руководством полковника Ассими Гойта считает многих из подписавших Алжирские соглашения «террористами», преследует их и тем самым ухудшает отношения между Алжиром и Бамако. Параллельно присутствие Марокко становится все более заметным, от дипломатических и коммерческих аспектов до религиозного. Второй пример носит мультилатеральный характер: в сложной ситуации, когда три произошедших и закрепившихся государственных переворота — в Мали, Буркина-Фасо и Нигере — охладили отношения с Западом, а также отношения Алжира с этими тремя членами субрегиона Западного Сахеля, Марокко бросило вызов, проведя встречу министров иностранных дел Буркина-Фасо, Чада, Мали и Нигера в Марракеше 4 января 2024 года по приглашению их марокканского коллеги Нассера Буриты для укрепления связей и разработки совместного будущего. Борьба за газопроводы сталкивает, и будет продолжать делать это в ближайшие годы, старейшую и, предположительно, наиболее жизнеспособную инициативу - затянувшуюся с 2009 года, хотя она была отложена - Транссахарский газопровод (ТСГП), соединяющий Нигерию с Алжиром через Нигер, с новой и также сложной инициативой, газопроводом Нигерия-Марокко (НМГП), в отношении которого Рабат задействует все свои инструменты влияния. ТСГП имеет преимущество в том, что его длина всего 4 300 километров, и уже есть завершенные участки как на алжирской, так и на нигерийской территории, требующие предполагаемых финансовых затрат в размере 13 миллиардов долларов, и возможность ввода в эксплуатацию между 2027 и 2030 годами. Его основным недостатком является необходимость прохождения через непредсказуемую ситуацию в Нигере. НМГП, конечно, длиннее и дороже, поскольку его нужно прокладывать через воды четырнадцати государств, а его стоимость оценивается более чем в 25 миллиардов долларов, в дополнение к предполагаемым двум десятилетиям, которые потребуются для его ввода в эксплуатацию. Однако, пытаясь склонить весы на свою сторону, Марокко стремится привлечь важных международных, арабских и западных покровителей, а также Экономическое сообщество западноафриканских государств (ЭКОВАС), разрабатывая привлекательные сценарии «атлантического сотрудничества» - Мохаммед VI описал это в своем выступлении по случаю 48-й годовщины Зеленого марша 6 ноября 2023 года как «инструмент развития атлантического пояса Африки» - и, конечно, включает территорию Западной Сахары как один из его важных этапов. Последнее направлено на укрепление имиджа всегда процветающей и полной потенциала «марокканской Сахары» в регионе и в мире. Если ТСГП может стать звеном энергоснабжения для Нигера и других стран Западного Сахеля, то Марокко уже сообщило этим же государствам, что с помощью НМГП будут удовлетворены их потребности в энергии и даже будет обеспечен доступ к Атлантике для этих не имеющих выхода к морю стран. И, наконец, дипломатическое репозиционирование Марокко в Африканском союзе также усиливает напряженность с Алжиром, который привык к своему комфортному положению за более чем три десятилетия отсутствия своего марокканского противника в континентальной организации. Алжир потерял некоторые ключевые позиции, занимаемые его дипломатами в органах по миру и безопасности организации, и должен быть очень внимателен к тонкостям, таким как попытка Марокко, наряду с другими африканскими странами, принять Израиль в качестве наблюдателя в АС. Под руководством председателя Комиссии АС Муссы Факи в июле 2021 года совместные усилия Алжира и ЮАР в Аддис-Абебе предотвратили это. С тех пор и до настоящего времени усилия Марокко по ослаблению позиции САДР как полноправного члена организации остаются постоянными.

Борьба под руководством Марокко на международной арене, характеризующаяся геополитической конкуренцией между крупными державами

Во время Холодной войны Марокко продемонстрировало большое мастерство, представив себя в качестве защитника Запада в деликатном регионе Западного Средиземноморья. Оно убедило США и европейские столицы в том, что, помимо того, что оно является умеренной и стабильной страной в арабском мире, его следует рассматривать как оплот против коммунизма, который, по его мнению, приживается в Алжире и Ливии. После окончания Холодной войны Марокко продолжало разыгрывать карту умеренности и стабильности против радикальных исламистских угроз, исходящих из соседнего Алжира. Это был период, когда оно разработало свое мифическое превосходство в предотвращении и управлении джихадистской угрозой, благодаря своим информационным и разведывательным инструментам, которым, по его словам, мы все еще должны полагаться как на гарантию нашей безопасности. За это время Марокко удалось, благодаря своей явной способности продвигать свой собственный имидж одновременно очерняя имидж своего противника, установить привилегированные стратегические отношения как с Соединенными Штатами и НАТО, так и с Европейским союзом, начиная с 2000-х годов. В отношении США Марокко умело продаёт историю о том, что все началось в декабре 1777 года, когда марокканский султан того времени, несмотря на то, что Марокко не было современным государством тогда, стал первым мировым лидером, признавшим независимость того, что сейчас является сверхдержавой. Марокко, десятилетиями выступающее в качестве оплота против коммунизма, а теперь и против наступления России или Ирана в Магрибе, пользуется большим уважением в Вашингтоне, а его «лоббисты» непрерывно стараются улучшить его имидж. Долгосрочные совместные военные учения «Африканский лев» имеют движущую силу, что предоставляет Марокко возможность лидерства, позволяя ему демонстрировать свою территорию – стремясь на каждом этапе, хотя пока и и безуспешно, укрепить «фактически» «марокканскость» Западной Сахары – и продолжать проецировать образ незаменимого игрока. Что касается ЕС, то здесь Марокко, который формально и неудачно подал заявку на вступление в Европейские сообщества в 1987 году, настойчиво продолжает прилагать усилия, чтобы и дальше пользоваться привилегированным отношением в различных областях, все они прибыльные, и «лоббировать» свои интересы в институтах ЕС, используя различные инструменты для укрепления своих наиболее сокровенных устремлений, прежде всего, укрепления принципа «марокканскости» Сахары.

Мы движемся к открытому конфликту?

В отношении Западной Сахары амбиции Марокко становятся всё более очевидными, а использование различных тактик давления становится всё более скандальным, вплоть до шантажа различных государств с использованием различных инструментов. Между тем, территория становится ареной гибридной войны, в которой Фронт ПОЛИСАРИО — который нарушил действовавшее более трех десятилетий перемирие 13 ноября 2020 года из-за инцидентов на стратегической границе с Мавританией в Гергерате — выпускает периодические военные отчёты, а Марокко в основном использует беспилотники для нанесения ударов по ПОЛИСАРИО (и, к слову, в качестве сопутствующего ущерба с тех пор, смерти граждан Алжира и Мавритании). Хотя Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш назвал это «вооружёнными столкновениями низкой интенсивности», риск эскалации всегда присутствует. Тем временем, отношения Марокко всё больше портятся не только с Алжиром, но и, в последнее время, с Мавританией, и в меньшей степени, с Тунисом. Но давайте помнить, что причиной напряженности между Алжиром и Марокко является не только нерешенный конфликт в Западной Сахаре; она куда глубже. Помимо усиления ирредентистского дискурса в последние годы — возрождения термина «Восточная Сахара» в сочетании со все более провокационной картографией — и как оно делает это также в отношении Испании, помещает управление своим соседством в более широкий контекст геополитической конкуренции между крупными державами, отсюда и растущая озабоченность потенциальным развитием ситуации. Сделка, которая привела к туманной сцене, в которой признание «марокканскости Сахары» через Twitter в 2020 году президентом Дональдом Трампом, получившим в обмен выгодное для себя включение Марокко в Авраамские соглашения, подписанные с Израилем тремя арабскими государствами (Бахрейн, ОАЭ, присоединившимся к ним Марокко), открыла ящик Пандоры в регионе Магриба и Западного Средиземноморья. К последствиям нашего анализа растущей напряженности между Алжиром и Марокко, алжирским властям пришлось добавить помимо стратегической озабоченности ухудшением ситуации в Ливии и Западном Сахеле из-за иностранного вмешательства и изменения масштабов внешней и политики безопасности Марокко за все это время, которую Алжир считает «израильским врагом у своих дверей». После подписания Марокко Авраамских соглашений, израильское присутствие на марокканской земле становилось все более заметным, его кульминацией стал визит в Рабат в ноябре 2021 года министра обороны Бенни Ганца, и оно нашло отражение в растущих приобретениях высококлассного израильского военного оборудования. Все это происходит в ситуации, усугубляемой началом пятой войны между Израилем и ХАМАС в октябре 2023 года. Присутствие израильских военных наблюдателей на многонациональных учениях «Африканский лев 2022», которые могут показаться безобидными для других государств, было воспринято Алжиром, который только что разорвал дипломатические отношения с Марокко годом ранее, как враждебный акт, пополнивший и без того длинный список претензий. Марокко также использует этот сценарий, чтобы изображать Алжир, который, будучи традиционным сторонником палестинского дела в арабском мире и усиливший свое восприятие угрозы со стороны Израиля во второй половине 1980-х годов, в результате израильских бомбардировок штаб-квартиры ООП в Тунисе в 1985 год, как союзника Ирана и его «прокси», и в частности Хезболлы. Марокко, которое дважды разрывало дипломатические отношения с Ираном, в 2009 и 2018 годах, использует любую возможность, чтобы выдвинуть бредовые обвинения против Алжира, изображая своего соседа как близкого союзника Ирана - как перед своими западными партнерами, так и перед государствами Персидского залива, наиболее оппозиционно настроенными по отношению к Ирану – а также обвинить Хезболлу в обучении и вооружении Фронта ПОЛИСАРИО. Помимо использования нестабильной ситуации на Ближнем Востоке в своих интересах, Марокко также добавляет в уравнение фон растущего напряжения между Россией, а также Китаем и Западом. Марокко, которое имеет прекрасные отношения с Россией, укрепившиеся даже после вторжения в Украину (подписание Соглашения о стратегическом партнерстве между Марокко и Россией в 2022 году, Соглашения о ядерном сотрудничестве с Росатомом также в 2022 году или проведение Арабо-российского саммита в Марракеше в декабре 2023 года) не стесняется изображать Алжир как опасного союзника России у ворот Запада. Например, Марокко, используя различные электронные инструменты, изобразило алжирско-российские маневры в ноябре 2022 года в регионе Бешар, территории Алжира, на которую претендует Марокко, и в которых принимала участие сотня российских десантников, как неминуемую угрозу. Интересно отметить, что эти учения прошли вскоре после того, как 7 500 военнослужащих из тринадцати стран, включая израильских военных наблюдателей, участвовали в учениях «Африканский лев 2022»; в данном случае, недалеко от границ с Западной Сахарой, а также с Алжиром. Ссылки, хотя и менее интенсивные, на Китай, упускают из виду тот факт, что марокканский военный персонал в последние годы проходил подготовку на китайских базах по операциям с беспилотниками, и что и Китай, и Россия ловят рыбу в водах Западной Сахары, тем самым нарушая международное право, поскольку она принадлежит несамоуправляющейся территории, а не Марокко. К политико-дипломатическому аспекту и аспекту безопасности нужно также добавить достижения, особенно достижения Марокко, поскольку Марокко является наиболее активным игроком, как мы можем наблюдать, в сфере обороны, что также вызывает беспокойство. Фоном служит увеличение расходов на оборону обеими странами, что представляет собой типичный пример дилеммы безопасности. Алжир традиционно входит в небольшую группу государств, расходующих более 7 процентов ВВП на оборону, но вступление Марокко в клуб стран, щедро тратящихся на оборону, и в его случае рост в геометрической прогрессии (с 3,6 процента в 2022 году до прогнозируемых 9 процентов в 2024 году), усиливает наше беспокойство. Более того, качественные аспекты важнее количественных, особенно в отношении Марокко, поскольку Алжир развивается, как обычно, поддерживая специфику подводного оружия, которого у Марокко нет, со значительными показателями в его сухопутных и воздушных силах. Однако Марокко, также модернизируя и расширяя свои наземные и воздушные активы, пользуется и не скрывает своих выгодных отношений с Израилем, приобретая оборудование в отдельных областях, таких как системы ПВО, радиоэлектронная борьба и его будущий спутник наблюдения, который больше не будет французским (Thales Airbus), а израильским (Israel Aerospace Industries, IAI). И все это при сохранении практики использования беспилотников в военных сценариях, подобных тем, что существуют в Западной Сахаре, и продолжении совершенствования своих инструментов в текущей гибридной войне.

Выводы

Марокко, которое привыкло, и привыкло и приучило нас играть белыми фигурами, всегда всегда беря на себя инициативу, погружено в игру, в которой выделяются его амбиции и высокомерие, а его сосед Алжир, как и Испания, своим отношением показывает, что принимает такую ситуацию. В периоды разрывов (перемирие с фронтом ПОЛИСАРИО в ноябре 2020 года и дипломатические отношения Алжира в августе 2021 года) растущая напряженность между Алжиром и Марокко находится на гораздо более опасном уровне, чем при предыдущих кризисах. Возможность эскалации, как в Западной Сахаре, так и на общей сухопутной границе, более реальна, чем когда-либо, а увеличение ухудшающихся фронтов в Магрибе и Сахеле делает ситуацию гораздо более нестабильной, чем раньше. Проанализировав случай отношений между Алжиром и Марокко и их характеристики, мы не должны завершать эту статью без упоминания Испании. Марокко, безусловно, является важным торговым партнером и окном возможностей для Испании для развития значительных бизнес-проектов. Однако это не должно заставлять нас забывать, что Марокко также является актором, который последовательно играет враждебную роль с его нелегитимными территориальными претензиями. С точки зрения национальных интересов никогда не было яснее, чем сегодня, что Испании необходимо иметь более требовательные отношения с Марокко, избавляясь от постоянного беспокойства, представляемого как его территориальными претензиями, так и его попытками укрепления аннексии Западной Сахары. И в неспокойные времена постоянного напряжения между Марокко и Алжиром последний не может быть принесен в жертву испанской внешней политике, которая должна иметь здоровые и выгодные отношения с обоими государствами.