Provider of in-depth & balanced analysis on hot issues around the world

В октябре 2023 года Комиссия ЕС выделила четыре технологические области как критически важные: передовые полупроводники; искусственный интеллект (ИИ); квантовые технологии и биотехнологии. [1] Все четыре области в значительной степени подвержены влиянию соперничества США и Китая в области технологий, что делает понимание этого соперничества крайне важным для европейцев. В этой статье рассматривается данное соперничество с китайской и американской точек зрения. В ней излагаются преобладающие взгляды, сформированные недавними событиями, которые, в свою очередь, определяют стратегические подходы Китая и США. С точки зрения китайских политиков, их геотехнологическое соперничество с США является новым и изучается пассивно. Во время первого срока Си Цзиньпина китайское правительство все еще позиционировало технологии в рамках экономически ориентированной стратегии инновационного развития. Эта позиция соответствовала идее о том, что «наука и технологии являются первичной производительной силой» и принципам «мирного развития», установленным во времена Дэн Сяопина. Однако около 2018 года два инцидента с санкциями, направленными против китайских телекоммуникационных гигантов, изменили понимание китайскими лидерами стратегии в области технологий в геополитическом контексте. Первый инцидент с санкциями касался ZTE, второго по величине производителя коммуникационного оборудования в Китае. В 2016 году администрация Барака Обамы обвинила ZTE в продаже телекоммуникационного оборудования, содержащего американские чиповые технологии, в Иран, что нарушало санкции США. В 2017 году ZTE признала себя виновной и выплатила штраф в размере 1,2 миллиарда долларов. Однако в 2018 году правительство Трампа заявило, что ZTE не выполнила условия соглашения об урегулировании, и в апреле 2018 года наложило на компанию дополнительные экспортные ограничения в дополнение к предыдущим санкциям. Второй инцидент был связан с Мэн Ваньчжоу, тогдашней вице-председателем и финансовым директором китайского телекоммуникационного гиганта Huawei, которая была арестована в Ванкувере, Канада, во время пересадки в декабре 2018 года. Ее задержание произошло по запросу об экстрадиции, направленному администрацией Трампа, которая выдвинула обвинения в связи с предполагаемыми нарушениями санкций США против Ирана. Эти обвинения включали в себя банковское и электронное мошенничество, а также прямые нарушения санкций США через дочернюю компанию под названием Skycom Tech, которая, как утверждается, скрывала деятельность Huawei в Иране.

Необходимость стратегической адаптации

Эти два инцидента вызвали возмущение в китайских СМИ, за которым последовал всплеск патриотических настроений среди населения. Однако для китайского правительства влияние и значимость этих двух случаев были весьма различными. Суть дела ZTE заключалась в коммерческих санкциях, это означало, что ZTE нарушила деловые нормы и заслуживала экономического наказания. Официальная позиция китайского правительства заключалась в том, что «это всего лишь отдельный случай корпоративного нарушения». Несмотря на эту позицию, тот факт, что правительство было активно вовлечено, все же политизировал инцидент внутри Китая. Именно Си Цзиньпин вел переговоры с Трампом, чтобы спасти ZTE от банкротства, после чего ZTE стала государственным предприятием с абсолютным государственным контролем, что в конечном итоге привело к увеличению доли рынка ZTE внутри страны по сравнению с Huawei. На международном уровне характер переговоров на высшем уровне не позволил инциденту с ZTE чрезмерно политизировать продолжавшиеся тогда торговые трения между США и Китаем. Хотя эпизод с ZTE был разрешен с минимальными негативными последствиями, китайские высокопоставленные чиновники начали беспокоиться о влиянии, которое США могут оказать на стратегические технологические компании Китая. [2] В ноябре 2018 года Тан Тянью, тогдашний заместитель генерального секретаря Китайской академии наук, доложил высшему руководству Китая, что они должны извлечь уроки из инцидента с ZTE. Он подчеркнул необходимость избегать чрезмерной зависимости от импорта ключевых электронных компонентов и чипов и не повторять ошибок, допущенных ZTE. В том же месяце Си Цзиньпин в одной из своих речей упомянул, что «на международной арене все труднее и труднее получить передовые технологии и ключевые технологии… это вынуждает нас идти по пути самообеспечения». Такие термины, как технологическая безопасность, технологические «узкие места» (卡脖子) и ключевые технологии в важных областях (关键核心技术), начали часто появляться в официальной китайской риторике. Эти термины отражали взгляды китайского руководства на инцидент с ZTE, которые, в свою очередь, формировали стратегические мысли о геополитическом технологическом соперничестве с США. Инцидент с Мэн Ваньчжоу в конце 2018 года подтвердил для китайских лидеров необходимость стратегической адаптации. Как и в случае с ZTE, Huawei была замешана в нарушении деловых норм, что, с китайской точки зрения, должно было повлечь за собой корпоративное наказание. Вместо этого был выдан персональный ордер на арест Мэн, что превратило коммерческие санкции в политический и дипломатический инцидент. Лэ Юйчэн, тогдашний заместитель министра иностранных дел, срочно вызвал послов США и Канады в Китай и выразил решительный протест. Китайское правительство также арестовало двух канадских граждан в Китае, приговорив одного из них к 11 годам тюрьмы. Посол Китая в Канаде написал, что дело Мэн Ваньчжоу было «преднамеренным политическим актом, в котором США использовали свою государственную власть для преследования китайской высокотехнологичной компании из политических соображений».

Оборонительное сдерживание Китая

Эти два эпизода сформировали и укрепили стратегическое мышление китайских лидеров о геополитическом технологическом соперничестве с США. Четырнадцатый пятилетний план, изданный КПК в 2020 году, предложил сделать «технологическое самообеспечение» стратегической целью. Вскоре все официальные документы установили новый тон для технологической стратегии Китая, основанный на самообеспечении. Ранее Китай придерживался стратегии успокаивания, демонстрируя добрую волю по отношению к США и возглавляемой ими системе. Таким образом, теоретически у Китая было два стратегических варианта: успокаивание и/или сдерживание. Первая стратегия включает демонстрацию дружелюбия по отношению к США и их союзникам, что позволяет снизить напряженность и, возможно, вновь присоединиться к возглавляемой США системе. Стратегия успокаивания дала Китаю больше времени для стабильного развития — логика «сохранения сдержанности» эпохи Дэн Сяопина. Правительство Си Цзиньпина выбрало второй вариант, – сдерживание, то есть демонстрацию силы или применение контрмер для снижения вероятности дальнейшей торговли или принудительных действий США. Однако для того, чтобы стратегия сдерживания работала, Си полагал, что Китаю необходимо развивать мощный потенциал в ключевых технологических областях. Поэтому Си сначала мобилизовал внутренние ресурсы для НИОКР и попытался приобрести передовые технологии, прежде чем использовать дипломатические контрмеры. Основная логика, лежащая в основе этой геополитической технологической стратегии, заключается в «оборонительном сдерживании». Типичным примером реализации этой стратегии является полупроводниковая промышленность. Столкнувшись с экспортными ограничениями на оборудование для производства полупроводников со стороны США, Нидерландов и Японии, китайское правительство сначала увеличило инвестиции в НИОКР в этом секторе, пытаясь преодолеть «узкие места» в технологиях. В результате инвестиции Китая в НИОКР в области полупроводников увеличились с 10 миллиардов долларов в 2018 году до 25 миллиардов долларов в 2022 году, что составляет рост на 150%. В то же время китайское правительство увеличило инвестиции в производство ключевых сырьевых материалов (кремний, нитрид галлия и т.д.) и базы для производства полупроводников. Оно также направляло отрасли вверх по цепочке поставок, одновременно продвигая интеграцию вниз по цепочке с помощью политики, направленной на улучшение и укрепление безопасности цепочек поставок. Китайская политика также перешла к увеличению международной зависимости цепочек поставок от Китая за счет его сравнительных преимуществ в полупроводниковой промышленности (и даже в других отраслях) в качестве меры предосторожности против США и их союзников. Например, в секторе автомобильных чипов, в поставке жизненно важных сырьевых материалов и на рынках оборудования для производства полупроводников Китай стремился использовать свои значительные сравнительные преимущества. В августе 2023 года китайское правительство объявило об экспортных ограничениях на галлий и германий, два ключевых материала для производства полупроводников.

Китай стремится получить больше полномочий в сфере регулирования

Но в дополнение к ответу на то, что воспринималось как политика сдерживания США в области технологий, стратегическое использование технологий Китаем следовало еще одному подходу, возглавляемому Министерством иностранных дел (МИД) и Министерством промышленности и информационных технологий (МИИТ). Этот третий подход стремился к большему контролю в сфере регулирования, например, в области гражданского ИИ, где у Китая огромный потенциал. [3] Начиная с 2018 года, китайское правительство продемонстрировало твердую решимость внедрять и изучать этику и технические стандарты ИИ. [4] На основе этих внутренних политик, различных дипломатических инициатив и предложений по стандартам, МИД и МИИТ расширили регуляторное влияние Китая в области ИИ. Например, МИД предложило «Глобальную инициативу по безопасности данных» в 2020 году и «Глобальную инициативу по управлению искусственным интеллектом» в 2023 году. Министр Ван И открыто заявил: «Мы надеемся предоставить план для соответствующих международных обсуждений и разработки правил». Китайский институт стандартизации электроники, входящий в состав МИИТ, также активно участвует в разработке международных стандартов для новых технологий.

Выборочное разъединение: позиция и стратегия США

В отношении стратегических технологий администрация Джо Байдена в целом сохраняет позицию по отношению к Китаю, которая тесно связана с предыдущей администрацией под руководством Дональда Трампа. Это особенно касается конкурентных технологий, таких как 5G/6G, специализированные процессоры, предназначенные для обработки вычислительных запросов в области ИИ, квантовые вычисления и электромобили (ЭМ). Взяв на вооружение подход Рональда Рейгана из времен Холодной войны, направленный на превышение расходов по сравнению с Советским Союзом, президент Байден инициировал инфраструктурный план на сумму 2,25 трлн долларов. Этот план, сходный с политикой Китая по увеличению внутренних инноваций и мощи, выделил средства на такие сектора, как транспорт, производство, возобновляемая энергетика, чистая вода и высокоскоростной широкополосный доступ как для проводных, так и для беспроводных технологий. Обоснованием этих инвестиций, являвшихся частью политики закона «Восстановим лучше, чем было» (BBB) и позднее включенных в Закон о снижении инфляции (IRA), и Закон о создании полезных стимулов для производства полупроводников (CHIPS) и науки, было то, что они были ответом на амбициозные цели Си Цзиньпина по удвоению экономики Китая к 2035 году с намерением сделать Китай мировым лидером в области биотехнологий, зеленой энергетики и ИИ. Помимо стратегии расходов на повышение конкурентоспособности США в стратегических технологиях администрация Байдена продолжила некоторые из карательных мер Трампа. Например, Байден сохранил тарифы на сумму приблизительно 300 миллиардов долларов. Он также продолжал действия против Huawei, которая имеет потенциал превзойти конкурентов в технологиях мобильных сетей 5G/6G. Администрация Трампа использовала Бюро промышленной безопасности для исключения Huawei из глобальных цепочек поставок полупроводников и поместила компанию в список организаций Министерства торговли, таким образом требуя от американских компаний получать лицензию перед экспортом в Huawei. Как обсуждалось выше, исполнительная власть Трампа также предъявила обвинения в мошенничестве бывшему главному финансовому директору Huawei Мэн. Байден сохранил запреты на продажу американских товаров компаниям, таким как Huawei, а также оставил в силе ограничения на экспорт критически важных технологий из США. Однако он быстро разрешил спор в отношении Мэн. В течение нескольких часов после сделки о ее освобождении двое мужчин, вовлеченных в игру в дипломатию заложников, покинули Китай на самолете обратно в Канаду. Подчеркивая политический характер инцидента, по возвращении в Китай Мэн, когда Мэн вернулась в Китай, ее встретили в аэропорту высокопоставленные местные чиновники.

Поощрение мультилатерализма для решения глобальных проблем

Наряду с жесткими мерами администрация Байдена также стремилась занять более гибкую позицию. Признаки указывают на менее жесткий подход к Китаю, включая подчеркивание совместного подхода к глобальным проблемам, таким как изменение климата и будущие пандемии. Байден также настаивал на взаимодействии на встречах высокого уровня, например, госсекретарь Энтони Блинкен и советник по национальной безопасности Джейк Салливан встречались с их китайскими коллегами Ян Цзечи и Ван И в марте 2021 года в Анкоридже, штат Аляска. Эти переговоры прошли более холодно, чем предпочли бы американские чиновники, но тем не менее они позволили обеим сторонам вступить в диалог. Также Байден стремился взаимодействовать с Китаем на многосторонних форумах и организациях, членами которых являются обе страны, например, на недавнем форуме Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), который Байден организовал в ноябре 2023 года. Даже выбор Сан-Франциско в качестве места проведения был задуман как примирительный, учитывая его исторические связи с Азией, а также центральную роль в глобальной технологической сфере, как родины Кремниевой долины. Однако следует помнить, что при разработке стратегии по отношению к Китаю Байден также должен иметь дело с Конгрессом и общественным мнением, которые становятся всё более скептичными по отношению к сотрудничеству с Китаем, крадущим, по их мнению, хорошие рабочие места и запускающим воздушные шары над американской территорией, чтобы шпионить за критической инфраструктурой США. Одним из основных факторов, формирующих отношение США к Китаю, являются лидеры Комитета Палаты представителей по делам Коммунистической партии Китая, республиканец Майк Галлахер и демократ Раджа Кришнамурти, которые возглавляют один из последних оплотов функционирующей двухпартийности в Вашингтоне, округ Колумбия. Благодаря многочисленным расследованиям, повесткам и политическим рекомендациям Комитет Палаты представителей по Китаю стал «сердцем» политики Конгресса США, который в отношении технологий выступает за выборочное отделение от Китая по соображениям национальной безопасности.[5]

Путь вперед

Какие шаги могут предпринять европейские страны, столкнувшись со стратегиями разъединения или смягчения США и оборонительной стратегией сдерживания Китая для навигации по бурным и спорным водам стратегических технологий? Есть ли способы, которые могут помочь европейцам смягчить влияние на их собственную уязвимость в области стратегических технологий? Во-первых, осознавая ключевую роль технологий в быстро цифровизирующейся глобальной экономике, европейцы должны подчеркнуть, что в общих интересах всех стран установить институты, нормы и политики для эффективного глобального управления. Вместо того чтобы заниматься реактивными геополитическими маневрами, напоминающими шахматную партию, эти институты могут сосредоточиться на построении более кооперативной основы для ключевых технологических секторов. Во-вторых, наряду с этим признанием, усилия могут быть направлены на разработку будущих институтов, политик и норм, которые устанавливают стандарты для технологий следующего поколения и чувствительных технологий. Эти усилия должны учитывать инициативы, уже предпринятые Китаем и США. Они также могут совпадать с третьим подходом, побуждающим администрацию Байдена к принятию комплексного мультилатерального подхода. США должны содействовать сотрудничеству, выходящему за рамки таких вопросов, как изменение климата и экономическое неравенство, чтобы охватить высококонкурентные области технологий, о которых идет речь в данной статье. Европейцы могут указать на то, что стратегии смягчения со стороны США просто не работают и могут даже дать обратный эффект, ускорив технологический прогресс Китая. В сентябре 2023 года Huawei выпустила смартфон смартфон Mate 60 Pro, оснащенный 7-нм внутренним чипом, что показывает, что Китай преодолел некоторые препятствия, которые запреты США были призваны создать.[6] Поскольку никто не знает, как долго оборонительная стратегия сдерживания Китая будет действовать (и перейдет ли она к тому, что китайские лидеры считают более агрессивным сдерживанием), а также неизвестно, будет ли Трамп или кто-то столь же антимультилатералистски настроенный, избран или вновь избран, у европейцев есть много стимулов поощрять более мягкое взаимодействие между Китаем и США. Изменение нарратива — четвертая важная рекомендация. Важно признать, что суть китайско-американской технологической конкуренции заключается скорее в конструировании нарратива, чем в описании текущей ситуации. Одним из признаков этого является то, что обе стороны считают, что другая сторона начала то, что называется «новой холодной войной». [7] Не помогает и тот факт, что обе стороны ведут себя в соответствии с нарративом другой стороны, при этом некоторые воинственные деятели используют схожие тактики нападок друг на друга, для получения политических выгод. Обычно фактическая основа технологической конкуренции основана на промышленной конкуренции, корпоративной конкуренции или спорах по интеллектуальной собственности. Однако высокотехнологические отношения между Китаем и Соединенными Штатами были как взаимодополняющими, так и соперническими. Китай, Соединенные Штаты и европейские заинтересованные стороны должны быть осторожны в отношении нарративов, которые они поддерживают, чтобы они не стали самоисполняющимся пророчеством. Данная работа была финансирована проектом REMIT, финансируемым исследовательской и инновационной программой Европейского Союза Horizon Europe в соответствии с соглашением о гранте № 101094228.

Примечания

[1] EU Commission Recommendation of 3.10.2023 on critical technology areas for the EU’s economic security for further risk assessment with Member States. [2] Gregory C. Allen. 2023. ‘China’s New Strategy for Waging the Microchip Tech War.’ csis.org, May 3. [3] Jing Cheng and Jinghan Zeng. 2023. ‘Shaping AI’s Future? China in Global AI Governance.’ Journal of Contemporary China 32(143): 794-810. [4] See White Paper on AI Standardization, a Guide to the Building of a National Standard Framework for New Generation AI, a report on Ethical Norms for New Generation AI, a White Paper on Trustworthy AI as well as other regulatory documents. [5] Robbie Gramer. 2023. ‘The Masterminds: Washington wants to get tough on China, and the leaders of the House China Committee are in the driver’s seat.’ foreignpolicy.com, November 27. [6] Weiwen Wang. (2023). ‘China Breaks Through 7nm Chip Technology, Has the China-U.S. Tech War Entered Phase 2.0?’ (中国突破7纳米芯片技术 中美科技战进入2.0阶段？). Lianhe Zaobao (联合早报), September 17. Retrieved from https://www.zaobao.com.sg/news/china/story20230917-1433739. [7] Patricia M. Kim, Matthew Turpin, Joseph S. Nye Jr., Jessica Chen Weiss, Eun A Jo, Ryan Hass, and Emilie Kimball. 2023. ‘Should the US pursue a new Cold War with China?’ Brookings.edu, September 1. [8] Roberta N. Haar. 2020. ‘Will China replace the U.S. as the world’s predominant power?’ Atlantisch Perspectief 44(3):9-13.