Provider of in-depth & balanced analysis on hot issues around the world

Read in English	한국어로 읽기	Leer en español
Gap
In Deutsch lesen	اقرأ بالعربية	Lire en français

Конфликт Израиля с Ираном представляет собой не просто очередной ближневосточный кризис — это начало опасной новой главы в ядерных соперничествах, которая может переопределить глобальные риски распространения оружия на десятилетия вперёд. То, что началось с израильских ударов по иранским ядерным объектам и другим целям 13 июня 2025 года, теперь переросло в первый в мире полномасштабный пример того, что я как эксперт по ядерной безопасности называю «войной на грани» — новой и ужасающей формой конфликта, при которой ядерная держава применяет силу, чтобы не позволить врагу, находящемуся на грани обладания ядерным оружием, сделать этот шаг. Пока ракеты продолжают наносить удары по Тегерану и Тель-Авиву — сотни погибших в Иране и как минимум 24 убитых в Израиле — международное сообщество в реальном времени наблюдает крах традиционных рамок сдерживания. В отличие от традиционных ядерных соперничеств, в которых обе стороны обладают заявленными арсеналами — как, например, Индия и Пакистан, которые, несмотря на напряжённость, действуют в условиях взаимного сдерживания, — эта новая динамика создаёт по своей сути нестабильную спираль эскалации. Иран всё больше убеждается, что не может сдерживать агрессию Израиля без ядерного оружия, но каждый шаг к его приобретению вызывает ещё более агрессивные удары со стороны Израиля. Израиль, в свою очередь, не может навсегда устранить ядерные знания Ирана военными методами — он может лишь отсрочить их, средствами, которые, по сути, гарантируют будущую решимость Ирана заполучить высшую форму сдерживания. В этой динамике ни одна сторона не может отступить, не приняв неприемлемый для себя результат: для Израиля — Иран, ещё более решительно стремящийся стать ядерной державой, способной сдерживать действия Израиля и положить конец его региональному военному доминированию; для Ирана — риск смены режима в результате разрушительных израильских ударов. Последствия этой смертельной логики выходят далеко за пределы Ближнего Востока.

Прецедент превентивного удара

Ставки не могли быть выше: иранские официальные лица назвали атаку «объявлением войны» и пообещали, что уничтоженные ядерные объекты «будут восстановлены». Израиль, в свою очередь, предупредил, что его кампания будет продолжаться «столько дней, сколько потребуется». Самым тревожным стало то, что запланированные ядерные переговоры между США и Ираном были отменены, а Тегеран назвал любой такой диалог «бессмысленным». Это может свидетельствовать о том, что окно дипломатии — открывшееся лишь на несколько месяцев при втором сроке Трампа после того, как было закрыто в его первый срок — было намеренно захлопнуто. В более широком смысле израильские удары знаменуют опасную эволюцию международных норм в отношении превентивной войны. Хотя израильские официальные лица назвали это «упреждающим ударом», юридическая и стратегическая реальность сильно отличаются. Упреждающие удары наносятся в ответ на неминуемую угрозу — как, например, в Шестидневной войне 1967 года против арабских армий, готовившихся к нападению. Превентивные удары, напротив, нацелены на отдалённые будущие угрозы, когда обстановка кажется благоприятной — как, например, атака Японии на Пёрл-Харбор в 1941 году. Израиль оправдал свои действия утверждением, что Иран может быстро собрать до 15 ядерных бомб. Однако, как заранее предупреждал директор Международного агентства по атомной энергии Рафаэль Гросси, израильский удар может скорее укрепить, чем сдержать ядерные амбиции Ирана, возможно даже подтолкнув страну к выходу из Договора о нераспространении ядерного оружия. И действительно, 16 июня Иран объявил о подготовке парламентского законопроекта, предусматривающего выход страны из договора 1968 года. Расчёты Израиля в пользу нанесения удара опираются на ту же эрозию международных правовых рамок, которая легитимизировала упреждающую войну после военных действий США в Афганистане и Ираке после атаки 11 сентября 2001 года. Американская «война с терроризмом» бросила вызов нормам суверенитета через такие практики, как удары дронов и упреждающие атаки. В последние годы операции в Газе и других регионах показали, что нарушения норм международного гуманитарного права на практике несут ограниченные последствия. Сложившаяся благоприятная обстановка, по-видимому, предоставила Израилю как возможность, так и оправдание для нанесения удара по Ирану — к которому премьер-министр Биньямин Нетаньяху стремился на протяжении десятилетий. Обстрелы Россией Запорожской АЭС на территории Украины уже показали, насколько уязвимы ядерные объекты в условиях современной войны. Я считаю, что действия Израиля ещё больше способствуют нормализации атак на ядерную инфраструктуру, потенциально легитимизируя аналогичные превентивные действия со стороны Индии, Китая или США против развивающихся ядерных программ в других регионах.

От ударов к региональной эскалации

Первый удар Израиля запустил волну неизбежной эскалации. Ответ Ирана не заставил себя ждать: сначала сотни дронов и ракет 13 июня, затем непрерывные обстрелы в последующие дни. К утру 15 июня обе страны обменивались ударами по энергетической инфраструктуре, военным базам и гражданским районам. К боевым действиям присоединились хуситы в Йемене, запустившие баллистические ракеты по Тель-Авиву. Примечательно, что в конфликте отсутствуют «Хезболла», ХАМАС и иракские формирования Ирана — все они были значительно ослаблены недавними действиями Израиля. Это ослабление «оси сопротивления» Ирана — его традиционного инструмента сдерживания — коренным образом изменило стратегические расчёты Тегерана. Лишённый мощных прокси-сил, способных нанести ответный удар, Иран оказывается более уязвимым перед атаками Израиля, а ядерное оружие всё больше воспринимается как единственный надёжный фактор сдерживания. Сценарий эскалации демонстрирует, к чему может привести ситуация, когда государство маскирует агрессию под превентивную защиту. Израиль, инициировав эту эскалацию, теперь вынужден иметь дело с её последствиями. Обещание президента Ирана Масуда Пезешкиана о восстановлении разрушенных объектов подчёркивает, что действия Израиля, направленные на предотвращение ядерной программы, могут в итоге лишь усилить решимость Ирана продолжить её развитие.

Ловушка обязательств

Такая динамика приводит к тому, что стратеги описывают как «ловушку обязательств» — состояние, при котором участники конфликта вынуждены продолжать действия несмотря на растущие издержки, не имея пространства для отступления. Израиль оказался в стратегическом тупике: удары в итоге могут укорить, а не предотвратить ядеризацию Ирана, однако отказ от дальнейших действий фактически означал бы согласие с ядерным статусом Ирана. Обещание Нетаньяху, что текущие удары — «ничто по сравнению с тем, что они почувствуют в ближайшие дни», показывает, как быстро удары, преподносимые как превентивные, могут перерасти в полномасштабную войну. В отличие от признанных ядерных держав, которые могут вести переговоры с позиции силы, государства на ядерном пороге, такие как Иран, сталкиваются с жёстким выбором: оставаться уязвимыми перед превентивными ударами и сменой режима или стремительно двигаться к защите, которую предоставляет ядерное сдерживание. Северная Корея — самый наглядный пример этой динамики. Несмотря на десятилетия санкций и военных угроз, ядерная программа Пхеньяна фактически сделала его неуязвимым для превентивных ударов. Иранские лидеры хорошо усвоили этот урок — вопрос лишь в том, успеют ли они достичь аналогичного защищённого статуса до того, как подвергнутся решающим превентивным действиям. Традиционная теория ядерного сдерживания предполагает рациональных игроков, действующих в условиях взаимной уязвимости. Однако войны пороговых государств в корне нарушают эти предпосылки. Иран не может полностью сдержать действия Израиля, поскольку у него нет подтверждённого ядерного оружия, а Израиль не может положиться на сдерживание, чтобы предотвратить ядеризацию Ирана, поскольку его программа продолжает развиваться. Это создаёт динамику «используй или потеряешь»: у Израиля остаётся всё меньше времени для превентивных действий по мере приближения Ирана к обладанию оружием; у Ирана — стимул ускорить свою программу до того, как последуют новые удары. Отсутствие эффективного внешнего посредничества лишь усугубляет эти риски. Реакция президента США Дональда Трампа на удары ярко демонстрирует эту динамику. Изначально выступая против военных действий и предпочитая дипломатию «вместо того чтобы бомбить Иран до основания», Трамп резко изменил позицию после начала ударов и предупредил, что «будет ещё много чего». Его пост в Truth Social — «Два месяца назад я дал Ирану ультиматум на 60 дней, чтобы “заключить сделку”. Они должны были это сделать!» — иллюстрирует, как быстро рушатся дипломатические механизмы при переходе пороговых государств к открытому противостоянию.

Глобальные последствия

Международная реакция показывает, насколько глубоко операция Израиля «Восстающий лев» нормализовала агрессию против ядерных объектов. Хотя европейские лидеры призвали к «максимальной сдержанности», ни один не осудил первые удары Израиля. Россия и Китай осудили атаки, но не предприняли никаких конкретных действий. Совет Безопасности ООН ограничился заявлениями о «беспокойстве» по поводу «эскалации». Эта нормализация, по моему мнению, устанавливает катастрофический прецедент. Модель войны пороговых государств угрожает подорвать десятилетия ядерного регулирования, основанного на сдерживании, а не на упреждении. Действительно, пороговая война между Ираном и Израилем задаёт опасные прецеденты для других региональных ядерных противостояний. Успешные превентивные удары могут стимулировать аналогичные действия в других местах, подрывая дипломатические усилия по нераспространению. С другой стороны, стремительная ядеризация Ирана может подтолкнуть другие пороговые государства, такие как Саудовская Аравия, к быстрому и тайному развитию ядерных возможностей. Когда превентивные удары становятся механизмом обеспечения норм нераспространения, вся архитектура ядерного регулирования начинает рушиться. Без этих рамок мир столкнется с нестабильным будущим, определяемым циклами превентивных ударов и ускоренной ядерной гонкой — куда более опасным, чем противостояния эпохи холодной войны, на которых строилось существующее ядерное регулирование.